|
принимают Пульхерия Ивановна в «Старосветских помещиках», Лемм в «Дворянском
гнезде».
Сложного состава, известную еще с древних времен мазь ОПОДЕЛЬДОК втирали при
ревматизме и простуде. Звучное и загадочное название очень пришлось по вкусу
невежде и болтуну Ноздреву, который без всякого смысла и резона говорит
Чичикову: «Ах ты, Оподелдок Иванович».
От простудных заболеваний ставили РОЖКИ. Что это за рожки? Так в народе в
старину называли банки.
ЗАВАЛОМ называлось легкое засорение органов тела вредными веществами. В этих
случаях, где бы больной ни ощущал завал, ему давали слабительное: очищали
желудок и кишечник.
При нарывах и ожогах накладывали СПУСК – домашний пластырь из воска,
смешанного с маслом или салом. Спуском лечили барыню в «Поликушке» Л. Толстого,
повара Мартына, облившего себе ноги кипятком (рассказ Чехова «Скука жизни»).
В Обломовке ушибленное место натирали целебными растениями – БОДЯГОЙ и ЗАРЕЙ.
Гигроскопическая вата появилась в России только в последней трети XIX века.
Как же обходились до того? ЩИПАЛИ КОРПИЮ – выдергивали из тряпок нитки,
превращая их в мягкое, волокнистое вещество, которое прикладывали к ранам.
Трактиры и иные заведения
Герои русской классической литературы подчас встречаются в ТРАКТИРАХ или
подобного рода заведениях. Такие места для них служили не просто для «приема
пищи» или горячительных напитков, но и для духовного – в самом высоком смысле
слова – времяпрепровождения, задушевных, дружеских бесед. Вспомним многочасовые
беседы в трактирах героев Достоевского (например, Ивана и Алеши Карамазовых)
или Л. Толстого (встреча в ресторане Левина и Стивы Облонского). Поэтому
пренебрегать и таким местом действия любителю русской литературы не пристало.
Чаще всего из подобного рода «заведений», как тогда выражались, на страницах
классических произведений встречается трактир. Слово пришло к нам из латыни
через польский язык – по-латыни «тракто» значит «угощаю».
Трактиры представляли собой относительно дешевые рестораны, нередко
объединенные с гостиницей. Хлестаков в «Ревизоре» останавливается в трактире,
где его и обнаруживает перепуганный городничий. Аркадий Кирсанов и Базаров
(«Отцы и дети» Тургенева), прибыв в губернский город, тоже находят приют в
трактире. Посетителей и постояльцев трактира обслуживали ТРАКТИРНЫЕ СЛУГИ, или
ПОЛОВЫЕ, что одно и то же. Одеты они были в русский костюм – белые штаны и
рубахи, острижены «в кружок».
В богатых трактирах были бильярдные залы и механические органы, именуемые
обычно МАШИНАМИ, официально же носившие название ОРКЕСТРИОН, так как
имитировали игру целого оркестра. Посетитель мог почитать и свежие газеты.
Самые убогие трактиры назывались ХАРЧЕВНЯМИ.
В 60-70-е годы XIX века в богатых трактирах для привлечения публики играли
арфистки. В комедии Островского «Сердце не камень» купец везет молодую жену по
трактирам «арфисток слушать».
Слово «КОФЕЙНЯ» вряд ли нуждается в пояснениях. Напиток тогда называли
«КОФИЙ» или «КОФЕЙ», отсюда и слово, вытесненное затем нынешним «кафе». В
кофейнях начинается действие пьесы Островского «Бесприданница» и комедии
«Бешеные деньги».
В КОНДИТЕРСКОЙ можно было выпить кофе, перекусить, полистать прессу. В такие
кондитерские часто заходят петербуржцы – герои Гоголя. Иногда кондитерские
называли БИСКВИТНЫМИ ЛАВКАМИ – так именует их грибоедовский Фамусов, проклиная
как французское нововведение.
Трактиры низкого пошиба в литературе иногда именуются КАБАКАМИ, но это вовсе
не одно и то же. Во-первых, кабак – не официальное, а вульгарное, просторечное
название заведения с продажей спиртных напитков. Если в каком-либо фильме,
спектакле или на книжной иллюстрации вы увидите вывеску с надписью «Кабак», не
верьте, читатель, – такого быть не могло. Как не может в наши дни быть вывески
«Забегаловка», которую, может быть, изобразят, рисуя современный быт, художники
далекого будущего. Еще в 1765 году правительственным указом было повелено
именовать кабаки ПИТЕЙНЫМИ ДОМАМИ. В устной же речи слово не умирало.
Мемуаристы отмечали: в трактирах преимущественно ели, а в питейных домах –
главным образом пили.
У питейных домов, то есть бывших кабаков, была своеобразная вывеска над
крыльцом: елка, насаженная на длинный кол, и царский герб – двуглавый орел. По
елке народ юмористически называл питейный дом «Иван Елкин».
На юге и западе России питейные дома назывались ШИНКАМИ и КОРЧМАМИ, а их
содержатели – ШИНКАРЯМИ и КОРЧМАРЯМИ. Эти слова можно часто встретить в
литературе XIX века.
В ПОГРЕБКАХ, располагавшихся обычно в полуподвальных помещениях, вина
преимущественно распивались на месте. Об этих «заведениях» часто говорят купцы
и подьячие – герои Островского. Были «РЕНСКОВЫЕ ПОГРЕБА», где торговали
«ренсковыми», то есть рейнскими винами. Сходные заведения именовались
РАСПИВОЧНЫМИ и ШТОФНЫМИ (штофом называлась бутылка водки).
Трактиры на больших дорогах с помещениями для ночлега и сараями для лошадей
и экипажей назывались ПОСТОЯЛЫМИ ДВОРАМИ. В таком дворе происходит действие
комедии Островского «На бойком месте».
Рисуя картину «гуляния» народа на ярмарке, Некрасов в поэме «Кому на Руси
жить хорошо» писал:
|
|