городничего крупными взятками.
   В «Горячем сердце» Островского купец Курослепов грозится в отместку «сдать в 
некруты за общество», то есть за общину, забравшегося в его двор сына 
разорившегося купца Васю.
   Нередко рекрутов отправляли в воинское присутствие в оковах или колодках, 
чтобы в дороге не сбежали. Душераздирающую картину проводов деревенских 
рекрутов нарисовал Радищев в главе «Городня» своего «Путешествия из Петербурга 
в Москву».
   Отношение народа к рекрутским наборам Некрасов охарактеризовал так:
 
И ужас народа при слове «набор»
Подобен был ужасу казни.
 
   Термин «РЕКРУТ» (в просторечии – НЕКРУТ) и понятие «РЕКРУТЧИНА» отмерли 
после 1874 года, когда воинская повинность стала всеобщей.
 
Гвардия
 
   Гвардией назывались отборные, привилегированные воинские части, образованные 
Петром I из «потешных войск», вначале из Преображенского и Семеновского полков. 
Официально эти полки получили звание гвардейских (точнее – лейб-гвардейских) в 
1700 году. Гвардейские солдаты отличались силой и ростом. Собакевич, 
расхваливая Чичикову своего умершего крепостного Степана Пробку, говорит: 
«Служи он в гвардии – ему бы Бог знает что дали». Рост Пробки, если, конечно, 
верить Собакевичу, составлял 3 аршина, 1 вершок, то есть 217 сантиметров.
   ЛЕЙБ-ГВАРДИЯ, то есть дословно «личная охрана», первоначально состояла при 
особе императора, затем эта функция у нее отпала и частица «лейб» утратила свое 
значение, хотя до самого 1917 года подавляющее большинство гвардейских частей 
официально именовались ЛЕЙБ-ГВАРДЕЙСКИМИ – дань традиции. Таким образом, 
никакой особой лейб-гвардии, отличавшейся от гвардии, в России не было.
   Служить офицером в гвардии считалось особо почетным, но требовало немалых 
дополнительных расходов престижного характера – на приобретение дорогой 
амуниции, коней и т. п. Поэтому офицерами в гвардии служили только выходцы из 
состоятельных дворянских семей. С начала XIX века гвардейский офицерский чин 
(исключая полковников и генералов) по значимости на два класса превышал 
армейский: так, гвардейский поручик был равен армейскому капитану. С 1884 года 
различие составило один чин.
   Считая себя военной элитой, офицеры гвардии с высокомерием относились к 
своим армейским коллегам. Недаром Грушницкий в «Княжне Мери» с обидой говорит о 
них: «Эта гордая стать смотрит на нас, армейцев, как на диких».
   От гвардейских офицеров требовался особый шик как в служебное, так и 
неслужебное время. В первой части «Анны Карениной» Толстой описывает разгульную 
жизнь офицера гвардии графа Вронского, типичную для молодого аристократа.
   На всех военных и придворных церемониях гвардии принадлежало первое место, а 
ШЕФОМ ПОЛКА, то есть почетным командиром старейшего гвардейского полка – 
Преображенского – формально числился сам император.
   Бабушка Райского в «Обрыве» Гончарова мечтает видеть внука в гвардейском 
мундире. В «Войне и мире» княгиня Друбецкая выхлопотала определение в гвардию 
своему единственному сыну Борису: потом оказывается, что не на что его 
обмундировать, и ей приходится выпрашивать деньги.
   Быть переведенным из гвардии в армию считалось наказанием. Петрушу Гринева 
из «Капитанской дочки» Пушкина, записанного гвардии сержантом, крутой отец 
посылает в армию: «Пускай послужит в армии, да потянет лямку, да понюхает 
пороха». Таким образом Гринев оказывается в затерянной Белогорской крепости, 
где одноглазый поручик допытывается у него, не переведен ли он в армию «за 
неприличные гвардии офицеру проступки». Прецедент налицо: за убийство на дуэли 
в далекий армейский гарнизон переведен из гвардии Швабрин.
   В «Горе от ума» Чацкий высмеивает страсть московских дворянских семей к 
мундиру, в особенности к гвардейскому:
 
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали, —
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
 
   Скалозуб, не замечая иронии Чацкого, хвалит его за то, что он коснулся 
«предубеждения (в данном случае это слово означает то же, что предпочтение. – Ю.
Ф.) Москвы / К любимцам, к гвардии, к гвардейским, к гвардионцам; / Их золоту, 
шитью дивятся будто солнцам!» Действительно, гвардейская форма, расшитая 
золотом, была намного красивей армейской. «ГВАРДИОНЦАМИ» же стали называть 
военнослужащих лейб-гренадерского, лейб-кирасирского и Павловского полков, 
отличившихся в кампании 1812 году и причисленных к гвардии в 1813 году, то есть 
так называемую МОЛОДУЮ ГВАРДИЮ. В отличие от старой гвардии чин «молодой 
гвардии» до 1884 года превышал армейский на один класс.
   Гвардия в основном базировалась в Петербурге и его окрестностях, приезжая в 
Москву только в особых случаях. Вера («Княгиня Лиговская» Лермонтова) говорит 
Печорину: «…нам, бедным москвитянкам, гвардейский мундир истинная диковинка!..» 
Гвардейские офицеры были желанными женихами для московских девиц.
   Молодой купец Васильков, приехавший в Москву, спрашивает Телятева («Бешеные 
деньги» Островского), что нужно, чтобы понравиться Лидии. «Красивый гвардейский