рукав. Три или четыре еще блестели.
Вдруг, с противной стороны, показалось другое пятнышко, увеличилось, стало 
растягиваться, и уже было не пятнышко. <...> Спереди совершенно Немец (Немцем 
называют у нас всякого, кто только из чужой земли, хоть будь он Француз, или 
Цесарец, или Швед - все Немец): узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая 
все, что попадает, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким 
пятачком; ноги были так тонки, что если бы такие имел Яресковский голова, то он 
переломал бы их в первом казачке. Но зато сзади он был настоящий губернский 
стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как 
теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по 
небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не более трубочиста, 
можно было догадаться, что он не Немец и не губернский стряпчий, а просто черт, 
которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам 
добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без 
оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу.
Между тем, черт крался потихоньку к месяцу и уже протянул было руку схватить 
его; но вдруг отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал 
ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж, 
несмотря на все неудачи, хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг 
схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывал его из одной руки 
в другую, как мужик, доставший голыми руками огня для своей люльки; наконец 
поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чем не бывало, побежал далее". Так 
начинается повесть Н. В. Гоголя " Ночь перед Рождеством", а расшалились ведьма 
и черт в это время не случайно. Ведь именно святки (как уже говорилось) - 
"привилегированные дни" всяческой нечисти: колдуны, духи, мертвецы и т. д. 
свободно разгуливают по белу свету до самого Крещенья, и проказы их далеко не 
так безобидны, как у обаятельных гоголевских героев. Так кого же боялись наши 
предки в долгие святочные вечера и ночи?
Нет такого народа в Старом Свете, у которого не было бы своих поверий о разгуле 
нечистой силы не только в рождественскую, но и в "сопредельные" ночи. В России 
была даже своя, "календарная" нечисть - святочницы, которые могли появляться 
только на святках. Это безобразные на вид существа, покрытые с головы до ног 
волосами. Они не могут говорить, а только поют без слов и пляшут. Встречаться 
со святочницами очень опасно. Руки у них - с огромными, длинными ногтями, и 
этими ногтями они отколупывают у людей куски мяса и часто заколупывают до 
смерти. Есть, правда, у этих чудовищ одна слабость - кокетство. Как и все 
представительницы слабого пола, святочницы любят украшения. Это-то и спасло 
забредших однажды на пение в заброшенную баню девушек. Когда святочницы 
накинулись на них, одна из девиц вспомнила о страсти святочниц к бусам, сорвала 
их с шеи и рассыпала по полу; другие сделали то же самое. Святочницы 
обрадовались, бросились подбирать, а девушки тем временем успели добежать до 
дома и захлопнуть двери. Обитают святочницы обычно в неосвещенных избах. Там же 
можно встретить и Буку (помните, как пугали им в детстве?). Это 
"отвратительного вида урод", который пристает с каверзными вопросами и 
загадками со страшным условием: не найдешь ответа, не разгадаешь загадку - 
останешься с ним навечно. Если, к счастью, разгадка будет найдена, Бука 
исчезает в тот же миг. Активизируются в святочные дни и лешие, лесунки (девицы) 
и лешачихи (дамы). Не дай бог сказать в неурочный час про кого-то: "Чтоб его 
(ее) леший унес, что ли!". Могут и унести. Бегай потом, ищи по лесу. Хорошо, 
если унесенный жив останется. Послал как-то один мужик дочку за чем -то во 
двор; та замешкалась, ну, и произнес он эти самые слова в сердцах. И нашли 
потом несчастную девицу через день в лесу между двух деревьев и неживую.
Оборотни или вещищицы тоже в святки не дремлют и могут принять вид и сороки, и 
любого домашнего животного или даже какого парня или девушки. Раз в святки 
глянула одна девица (не благословясь!) на улицу и увидела там парня, который ей 
нравился. Приникла к стеклу, он ее поцеловал - и враз неразумная с ума сошла. В 
святки вообще все надо делать благословясь: это помогает избежать козней 
нечистой силы, которая может принимать самые неожиданные обличья. Как-то гадали 
девицы в нежилой (и неосвещенной!) избе и услышали, что печь жуткие звуки 
издает. Бросились они бежать, а печь за ними едет, воет и страшным синеватым 
огнем светится. Еле успели добежать до избы и, перекрестив, закрыть окна и 
двери - это-то печь в дом и не пустило. В святки было принято ставить кресты на 
окнах и дверях и, конечно, на чердаках - излюбленном месте высадки "ночного 
десанта" чертей и ведьм. Причем предохранялись таким образом не только 
суеверные деревенские жители, но и горожане. А вот каверзы городской нечисти 
были гораздо замысловатей и изысканней, чем у их деревенских собратьев. 
Особенно опасны были маскарады. Увлечется какой-нибудь легкомысленный юноша 
прелестной маской, последует за ней, а она его приведет на кладбище к склепу; 
или извозчик обратит к нему лицо, и - ах! - вместо извозчика - мертвец или черт.
 Или вдруг на святочном балу-маскараде обнаруживается, что у всех танцующих 
вместо ног - копыта, а под масками - страшные бесовские рожи; или, например, с 
первым криком петуха танцующие превращаются в скелеты. Жуть! Впрочем, странные 
истории на маскарадах носят, так сказать, "интернациональный" характер, но есть 
еще в разных странах и своя "национальная" нечисть.
У греков это - страшные твари каликандзары: они проникают под Новый год в дома 
и пугают православных своим страшным видом - обезьяньей шерстью и горящими, как 
раскаленные угли, красными глазами. Они вскакивают человеку на спину и 
заставляют его плясать до упаду, да еще норовят вдобавок, извините за 
подробности, помочиться на огонь, чтобы погасить очаг. Каликандзар ленив, дурно 
воспитан, питается земноводными и членистоногими, глуповат, но неравнодушен к