емы. Несмотря на 
эти сходства, есть и довольно важные свойства, резко отличающие одну систему от 
другой. Это, во-первых, разница формы, которая в глаголице является не так 
простою и ясною. Во-вторых, разница обнаруживается в порядке букв, который мы 
можем узнать по соответствующему им порядку цифр, ими обозначенных. Так, напр., 
в кириллице Б не имеет численного значения, так как этого знака нет в греческой 
азбуке, между тем как в глаголице соответствующий знак выражает число 2. 
Наконец, в каждой из обеих этих азбук есть знаки, которых нет в другой. Каждый 
из этих знаков имеет соответствующее название и обозначал отдельный оттенок 
звука, хотя иногда невозможно нам определить какой именно. – Обе эти азбуки 
дали начало новым системам, несколько отличным по своей форме от своих 
первообразов. Глаголица первоначальная дала начало так называемой Хорватской 
глаголице, отличающейся особенной угловатостью форм, кириллица же послужила 
источником для русского гражданского шрифта пли так называемой «Гражданки». 
Прежде чем скажем о ней несколько слов, надо упомянуть об источниках, которые 
доказывают существование письма в России в дохристианские времена. В договоре 
Олега с греками говорится следующее: «аще ли створить обряженье, таковый 
возьмет уряженое его; кому будет писал наследити именье, да наследить е». Здесь 
дело идет о письменных завещаниях в России. В договоре Игоря с греками мы 
читаем: «ныне же уведел есть князь ваш посылати грамоту ко царству нашему 
(греческому): иже посылаеми бывают от них сли и гостие, да приносят грамоту, 
пишуче сице». Подобные и даже более обстоятельные известия дают нам арабские 
писатели Х века: у Ибна-Фошлана находим следующие слова, приводимые здесь в 
переводе Френа: «schrieben darauf (на могильном столбе) aen Namen des 
Verstorbenen nebst dcm des Konigs der Russen» (Ibn Foschlans Berichte, St. 
Petersburg, 1823). Ибн-эль-Нэдим высказывает следующие известия, полученные от 
какого-то рассказчика, которые мы повторяем в переводе того же Френа: ".... 
dass diese (русские) eine Schrift halten, die auf Holz eingekerbt werde. Dabei 
zog er (рассказчик) ein Stuckchen weisses Holz hervor, das er mir hinreichte. 
Auf demselben waren Charaktere eingeschnitten, die, ich weiss nicht, ob Worter 
oder isolirte Buchstaben darstellten (Memoire de l'Academie de St. Petersbourg, 
II. 513). Ибн-эль-Нэдим приводит даже рисунок этой надписи, но ученые, хотя и 
старались найти в нем сходство с скандинавскими рунами, тем не менее не 
добились никаких результатов. Несмотря на то, предположение о сродстве этих 
надписей с рунами кажется уже потому правдоподобным, что первые известия о 
письме на Руси являются только в то время, когда в русской стране явились уже 
норманские князья со своими дружинами. После принятия христианства, русские 
приняли кирилловскую азбуку, которой стали писаться первые появившиеся на 
русской почве рукописи, как Остромирово Евангелие, Изборники Святослава и др., 
и азбука без существенных перемен просуществовала до времен Петра Великого. 
Петр, как известно, путешествовал по западной Европе, знал языки и читал много 
книг. Поэтому неудивительно, что он больше привык к латинской азбуке, которая, 
как и многое западноевропейское, казалась ему красивее и лучше отечественного. 
Притом в 1699 году напечатано было амстердамское издание книги Ильи Копьевича 
под заглавием «Поверстание кругов небесных», где в особенности курсив 
представляет поразительное сходство с теперешней нашей печатью. Затем 
последовали и другие амстердамские издания того же характера. Это по мнению 
Грота («Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне», С.
-Петербург, 1876) главным образом поразило Петра и подало ему первую мысль о 
преобразовании церковной печати для светских изданий. Одним из главных его 
сотрудников в этом деле должен был быть сам Копьевич, который в 1700 г. основал 
в Амстердаме свою собственную типографию. Первые известия о введении гражданки 
сообщил Тредьяковский в сочинении под заглавием: «Разговор между чужестранным 
человеком и российским об ортографии старинной и новой». Тут Тредьяковский 
является одним из первых реформаторов русского правописания хотя впрочем его 
реформы не были приняты. Петр велел вылить в Амстердаме новый шрифт, который 
был привезен в Россию в 1708 г., но этот шрифт признан был не вполне удобным, и 
уже с 1710 года начались его изменения. Одна из главнейших реформ того времени 
последовала 1735 г. по распоряжению Академии Наук; она состояла в следующем: 
буква «зело» была изгнана, а на ее место введено «земля»; отменены были тоже 
«кси» и V (ижица), хотя впрочем эта последняя снова в скором времени была 
возвращена; прибавлена была буква и, и снова введено существовавшее уже раньше 
в России э; наконец тогда постановили одинаково пишущиеся слова, вроде з_амок и 
зам_ок, отмечать ударением (Пекарский, «Наука и литература при Петре Великом»). 
Наконец в 1758 г. последовали новые перемены; эта реформа была проведена 
учрежденным при академии «Российским собранием» и все постановления по этому 
предмету были изданы как обязательное руководство для типографий двумя 
записками Тауберта и Шумахера. Тогда звук и постановили изображать тремя 
знаками: и, i, y, а именно: и и постановили писать перед согласными, i – перед 
гласными и в иностранных словах, кроме греческих, где на месте о пишется y. 
Кроме того тогда ввели новый знак Ю для звука, который после стал изображаться 
посредством ё; этот последний знак был придуман и введен в употребление 
Карамзиным. С тех пор уже не создавалось перемен в русской азбуке, хотя 
некоторые ученые старались теоретически изменять ее в разных направлениях. Так 
прежде всего надо обратить внимание на то, что русская азбука, как и вообще 
всякий алфавит не вполне отвечает требованиям живого языка, в особенности, если 
желать точно передавать звуки литературного русского языка и – что еще важнее – 
всевозможные оттенки русских говоров. Поэтому ученые прибегают к различным 
облегчающим дело