Журналистское расследование

   Миланский репортер Бруно Амбрози, химик  по  образованию,  установил,
что авария на заводе сопровождалась выбросом диоксина.
   Таким образом, он с горечью открыл, что произошло на самом деле.
   Миланская газета писала по этому поводу: "Это один из  самых  сильно-
действующих мелкомолекулярных токсинов,  известных  человеку.  Мышьяк  и
стрихнин по сравнению с ним ничто.
   Диоксин поражает печень и почки, а также  является  "мутагенным",  то
есть способным менять химический состав хромосомы, что ведет к заболева-
нию раком и вызывает дефекты у детей уже в утробе матери".
   Амбрози разоблачил официальную версию. Да и швейцарские ученые  подт-
вердили то, что он уже знал, - произошла массированная  утечка  диоксина,
который проник в почву  и  в  атмосферу,  вызвав  катастрофические  пос-
ледствия.


   Чрезвычайное положение

   Аварийный центр разместился в начальной школе, и для работы в нем бы-
ли мобилизованы все местные врачи, сестры и санитарки.
   Через восемь дней после  начала  бедствия  итальянское  правительство
объявило чрезвычайное положение.
   Министр здравоохранения провинции Ломбардия Виктория  Риволта  начала
сопоставлять данные на огромной карте, стараясь определить,  где  теперь
облако и сколько диоксина попало на землю и в атмосферу.
   В субботу 24 июля началась полная эвакуация  из  "зоны  А".  В  соот-
ветствии с картой Риволты в этом районе больше всего пострадали от забо-
леваний люди, здесь же наблюдался и самый сильный падеж скота.
   Двести семей выехали из зоны, вокруг которой были  расставлены  поли-
цейские кордоны и заставы карабинеров.  Территория  в  шесть  квадратных
миль была огорожена колючей проволокой. Затем в зону вошли люди в защит-
ных комбинезонах, чтобы уничтожить оставшихся животных. Вдобавок к деся-
ти тысячам, отравленным диоксином, было убито еще свыше пятидесяти тысяч
животных.


   Страх остается

   Дерматолог Уолкер, которой уже доводилось лечить  рабочих  в  случаях
заражения диоксином, сказала, что первые последствия трагедии  проявятся
дней через двадцать. Людей охватили страх и неуверенность.
   Тысячи и тысячи исследований, проводимых над заболевшими людьми,  по-
могли определить степень отравления: высокую, среднюю и низкую категории
риска. Итальянское правительство, боясь появления на свет детей-уродов и
калек, разрешило в районе загрязнения аборты. За два  года  тысячи  тонн
зараженной почвы были вывезены из зоны и захоронены в бетонных могильни-
ках, тысячи тонн растений и семьдесят тысяч трупов животных сожжены.
   Беженцев переместили во временные поселения,  компенсировали  матери-
альные потери и пообещали выделить жилье,  эквивалентное  тому,  которое
они оставили в зоне.
   Большинство из эвакуированных 736 семей в итоге вернулись в свои  до-
ма, но 256 жителям навсегда запретили появляться в "зоне А", где уровень
концентрации диоксина оказался наивысшим.
   Три года спустя итальянский парламент подвел итоги расследования  ка-
тастрофы. В докладе говорилось, что завод не был готов к  выпуску  трих-
лорфенола с точки зрения  обеспечения  безопасности,  что  представители
компании выжидали двадцать семь часов после выброса газа и  не  удосужи-
лись поставить в известность о нем муниципальные органы. Именно  поэтому
не были своевременно предприняты меры по эвакуации людей.
   В качестве компенсации за причиненный ущерб компания выплатила  пост-
радавшим свыше 10 миллионов долларов.
   Удивительно, но за два десятилетия,  минувших  после  катастрофы,  ни
один человек от ее последствий не умер. Несколько детей родились с  отк-
лонениями, но не ясно, явились ли они жертвами диоксина. Из 187 поражен-
ных ядом детей не удалось спасти только двоих.


   ЧЕРНОБЫЛЬ: Ядерный кошмар

   Чернобыль - самая страшная катастрофа в ядерной энергетике. Дело даже
не в том, что в  результате  взрыва  четвертого  реактора  радиоактивные
осадки выпали аж в Швеции. Страшнее оказались попытки Советского  прави-
тельства замолчать, а потом преуменьшить масштабы катастрофы.

   Первые признаки чего-то страшного, безнадежно непоправимого появились
в понедельник, в 9 часов утра 28 апреля  1986  года,  когда  специалисты
атомной электростанции в Форсмарке, что в 60 милях от Стокгольма,  обра-
тили внимание на тревожные сигналы, возникшие на призрачно-зеленых экра-