Желание  безвольного  человека  угасает  раньше,   чем  превратится   в
определенное  намерение,  подкрепленное  действием.  Подобно  слабым   огням
зажигаются  и тут же гаснут побуждения, в  самый ответственный  момент  дела
душой  овладевают  колебания и  сомнения, принятое  решение так  и  остается
навсегда  лишь  мыслью,  а  когда  результат  все  же   случайно  достигнут,
безвольного  охватывает  апатия  и  отвращение  к  обретенному.  Когда  надо
действовать -- безвольный  уклоняется. Когда  же событие свершилось,  приняв
нежелательный поворот  -- он сетует  на нерасторопность  других и выставляет
себя  провидцем. Тот, в ком воля слаба,  любит также  угрожать  и поучать, и
делает  это тем охотнее,  чем решительнее требуется  действовать. Безвольный
человек  находится  в  вечном  смятении,  постоянно одолевают  его  тревоги,
неуверенность и покорность, и чаще всего чувствует он себя обреченным.
     Однако эти  же состояния, тяжко обременяющие душевную жизнь безвольного
человека, делают  его неспособным к активному  злу. Ему  попросту не хватает
необходимой  для  злого дела  целеустремленности.  Часто безвольный  человек
вообще отрешается  от всех  дел  мира  и, неспособный  к  деяниям,  отдается
движению   жизненной  стихии  и  лишь  созерцает  происходящее.   Постепенно
увиденное откладывается в нем слой  за слоем и  так -- нежданно-негаданно --
складываются в душе  наслоения богатого жизненного опыта. Именно потому, что
безвольный не  склонен к предприимчивости, самоутверждению и вмешательству в
ход  дел, он становится  великолепным и внимательным  свидетелем.  Случайный
собеседник,  с  удивлением  открывающий  в  другом  кладезь ярких  жизненных
впечатлений  и мудрых  наблюдений,  редко  догадается, что источником  этого
сокровища явилось прежде всего бессилие воли.
     Из безвольных людей  вырастают осторожные, мудрые, надежные  советчики.
Люди  любят  давать советы, но обычно они совершенно бездарны, ибо  выражают
индивидуальный  опыт,  не  облагороженный  размышлением.  Такие  советы  еще
бессмысленнее, чем  могли  бы быть,  поскольку люди дают их  с той  степенью
уверенности и безапелляционности, с какой они никогда не  поступали  в своей
жизни. Ведь советуя, они ни за что в конечном свете не отвечают.
     Безвольный человек -- счастливое исключение в  ряду ретивых советчиков.
Во-первых, потому что опыт его -- след вершившийся вокруг  него  жизни, а не
результат собственного  самоутверждения, которое делает личность чрезвычайно
предвзятой.  Во-вторых,  советы являются  для  него чуть ли  не единственным
жизненным действием -- в них он  проявляет  себя и к ним, поэтому, относится
предельно ответственно.  Вообще грустно думать  о безвольном человеке. В нем
живет самое печальное  одиночество. И лучшим оправданием безволию служит  то
естественное  чувство  сожаления,  которое  охватывает  душу   при  мысли  о
безвольной натуре.  Ведь  все,  что вызывает  жалость, достойно  нежности  и
любви.
     

     В угоднике  каждый находит себя. Нет, не поймите меня в том смысле, что
я каждого обвиняю  в угодничестве. Речь  о том, что угодник  продолжает наше
собственное "я". Послушно следуя прихотливым изгибам нашего нрава, он являет
полную  картину  собственного  характера  каждого. Великая  ценность  такого
изображения  состоит  в  том,  что  оно  поставлено перед нашими  глазами  и
требуется  лишь   небольшое  желание,   чтобы  рассмотреть   себя   во  всех
подробностях.
     Напрасно  думают,  что  угодничество  рождается   лишь  из  безволия  и
трусости.  Нет,  для  искусного  угождения  требуются  решительность,  ум  и
мужество.  Ведь  натуры  людей  чрезвычайно  разнообразны  и  распознать  их
нелегко.  Угоднику  необходимо  точно  определить,  в  чем  таится  душевная
склонность  избранной   персоны.  И   тут  уж,   определив,  угодник  должен
действовать смело  и без  колебаний -- иначе выгодный  момент будет  упущен.
Достичь успеха в угождении способен лишь тот, кто умеет быстро и безошибочно
распознавать свойства людей.
     В  протяжении  веков  мудрецы бились над  проблемой того, как  человеку
выявить  собственную  сущность:  как сделать ясным то, что  всегда скрыто от
нашего  взора, но  что неизменно  присутствует  во  всяком движении души и в
любом действии. Однако до сих пор вполне однозначного и совершенно надежного
способа не  выработано, и потому каждый может лишь догадываться о своем "я",
бесконечно обманываясь на  свой  счет.  Если  же  счастливец  и  узнает свой
истинный   облик,   то  достигает  этого  тяжким  трудом   и   малоприятными
испытаниями. И ох как часто достигнутое его не радует
     Угодник  избавляет  нас  от  всех этих забот.  Он  просто замечательное
открытие -- нежданная находка для всех, кто хочет узнать себя и к тому же не
очень этим огорчиться. Угодливый избавляет нас от всех трудов  самопознания;
благодаря ему можно  не корпеть годами над мудростью веков, покрываясь пылью
и  под конец -- о горесть -- узнавая в себе  нечто малолестное. Даже  самому
глупому не составляет труда узнать себя и свои черты в том портрете, который
составляет угодник. Он -- наше  правдивое зеркало; готовое скорее  разбиться
на  куски,  чем  солгать. Любая прихоть угождаемого --  закон для  него;  он
никогда  не  преступит  его,  чтобы  взамен следовать  собственным повадкам.
Редкий подвиг самоотречения являет нам искусчый угодник!
     

     Низшей, презренной формой угодничества считается подхалимство. Кажется,