внушает любовь к Богу и на что св. Григорий, рассуждая, указывал: В
покаянии нужно оплакивать совершенное прегрешение и не совершать того, о
чем нужно стенать38 побуждает нас не любовь к Богу, а одно презрение,
сколько бы оно ни сдерживалось. Ведь если любовь к Богу влечет меня, как то
и происходит, к такому покаянию и склоняет на то душу, ибо я скорблю из-за
своего согласия на оскорбление Бога одним прегрешением,— то я не вижу,
почему та же любовь не побуждает нас раскаяться и в презрении к Богу, что
выразилось в другом прегрешении, то есть не приводит к такому настрою души,
при котором забывается мое нежелание скорбеть из-за других прегрешений, о
которых я готов был бы печаловаться. Каждый раз, когда покаяние подлинно,
то есть исходит лишь из любви к Богу, нет места для небрежения Бога, о чем
совершенно верно сказала Истина: Кто любит Меня, тот соблюдает слово Мое; и
Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к Нему и обитель у Него сотворим (Ин.
14, 23). Всякий пребывающий в любви к Богу необходимо обретает спасение.
Это спасение не будет достигнуто, если останется в душе хоть один грех —
небрежение к Богу. Так как в покаявшемся Бог уже не находит никакого греха,
то не находит Он и никакой причины для осуждения; необходимо, чтобы при
прекращении греха сразу же исчезло бы и осуждение, то есть наказание вечной
мукой. То есть Бог освобождал бы от вечной и заслуженной, как мы говорили,
кары предшествующий грех, что Он и предведал. Ведь хотя Бог уже не
обнаруживает в раскаивающемся того, за что Он должен наказать его вечной
мукой, однако, говорят, Он освобождает его от возмездия за предыдущий грех,
ибо вследствие того, что грешник испытывает стыд от угрызений совести, Он
удостаивает его прощения, благодаря которому с этого момента ему не
полагается вечных мук, и тогда, уходя из жизни, он неизбежно будет спасен.
Но если он вновь обретет то же небрежение, то едва лишь впадет в грех,
снова скатится к заслуженному наказанию, так как снова должен быть наказан
тот, кто, раскаявшись, заслужил ранее не получать наказания.
Возможно, кто-то скажет: грех отпущен Богом; это примерно то же, что
сказать: Бог никогда не осудит грешника за совершенное прегрешение, либо же
так: Бог для себя решил, что Он не осудит того грешника за это прегрешение,
ибо, совершив его, тот грешник согрешил прежде, чем раскаялся; кажется, что
Бог, прощая, отпустил тот грех, то есть постановил для Себя, что из-за него
грешник не будет осужден. Ведь Бог решил, или устроил, это не сейчас, но
все, что бы ни было, было сотворено Им от века и предначертано в Провидении
Его — как относительно отпущения какого-либо греха, так и относительно
какого бы то ни было другого события. Кажется, нам потому и хотелось бы
лучше понять, что Бог прощает грех кому угодно, как мы сказали, вменяя ему
стыд от угрызений совести и удостаивая его милости, то есть никогда не
допуская осуждения его, если человек продолжит в том же духе. Потому Бог
отпускает грех тогда, когда тот, кому должно назначить кару и внушить
раскаяние, делает то, из-за чего кару уже не нужно применять.

Нет ничего неправедного в том, чтобы достойный не получил вознаграждения

Но, может быть, ты задашь вопрос: если тот, кто раскаивается, уже
удостоен вечной жизни, то не тот ли он, кто впредь не заслуживает
осуждения? Если мы с этим согласимся, то нам могут выдвинуть [иное ]
возражение: тот, кто, раскаявшись; вновь впадет в грех, тот [вновь ]
погибнет, а пока он кается, он заслуживает вечной жизни; и кажется, что [в
таком случае ] нужно было бы обвинять в неправедности Бога, Который не
воздает награды тому, кто, по крайней мере, был ее достоин, чтобы тем самым
упредить его осуждение. Так, ведь если в это время человек умер, то,
.удостоенный вечной жизни по праведности его тогдашнего существования, он
был бы спасен. Даже если впоследствии он согрешил, то на основании того
состояния духа, в котором он пребывал прежде, он был бы удостоен спасения.
Но я [на такое возражение ] отвечаю: хотя многие часто заслуживают
осуждения, но в этой своей . низости не умирают, потому что заслуженное ими
осуждение воздается Богом; однако не стоит обвинять Бога в неправедности,
ибо Он подверг их каре, которую они заслужили. Таким образом возвращающимся
к благу награда обещана так же, как и упорствующим в зле — кара; о том
свидетельствует Истина: Претерпевший же до конца спасется (Мф. 10, 22). Нам
не нужно признавать, что Бог будет сравнивать одно грешное состояние с
другим, безгрешным: человек, некогда удостоенный кары или награды, вновь
сможет пребыть достойным и праведным, так как Он предвидел, что его лучше
использовать каким-либо иным способом, ибо Он пользуется даже злом во благо
и наилучшим образом располагает даже то, что является наихудшим. Если же
кто-то, быть может, скажет, что тот, кто любит Бога лишь на час и, хотя
кается искренне, но не усердствует в своем покаянии, то есть в любви,
собственно, не заслуживает воздания за жизнь, но так как в то же время они
не признают, что он поистине заслужил осуждения,— то будет очевидно, что во
всех этих обстоятельствах он не был ни праведником, ни грешником.

О непростительном грехе

39 См. также: Petri Abaelardi Problemata Heloissae, N. 13, col. 694—696 В.
Так как всякий грех, как мы говорили, допускается отпустить сразу после
покаяния, то спрашивается, почему Истина утверждает некий непростительный
грех, то есть такой, который не может быть отпущен, например, грех хулы на
Св. Духа, о чем Матфей сказал, говоря про то: Всякий грех и хула простятся