преступления); поджоги, истребление имущества – 6,4-8%, служебные преступления 
– около 3%; против женской чести – также около 3%; присвоение и растраты – чуть 
больше 1%; мошенничество – 1%; религиозные преступления – 0,6-0,7%; 
государственные преступления (свыше 2 тыс. следствий) – 0,4-0,5%.
   * Гернет М. И. Указ. соч. С. 549-550; Россия. 1913 год: 
Статистико-документальный справочник) СПб., 1995. С. 393-394.
  
  Уровень преступности по не очень полным и трудно проверяемым сведениям 
составлял в 1846-1857 гг. – 239; 1874-1883 гг. – 177; 1884-1893 гг. – 149; 
1899-1905 гг. – 229; 1906-1908 гг. – 271; 1909-1913 гг. – 274.
  Некоторые данные о социально-демографическом составе осужденных приводились 
выше. Добавим к этому, что в 1913-1916 гг. отмечается резкий рост преступности 
несовершеннолетних в крупных городах: в Петербурге (Петрограде) количество дел 
в судах о малолетних выросло за эти годы с 1640 до 3217, в Москве с 1514 до 
3684, в Киеве с 1132 до 1703 в 1916 г. Доля 10-16-летних в общем количестве дел 
о государственных преступлениях составляла в 1883-1890 гг. 0,8%, 17-20-летних – 
18,8%, 21-25-летних – 35,4%. По данным Е. Тарновского, различается вклад 
различных социальных групп в разные преступления. По кражам коэффициент 
криминальной активности рабочих в 250 раз превышал показатель хозяев, а по 
изнасилованиям и растлениям – сближался до 1:1. Высокий уровень преступности 
рабочих «против женской чести» (14 на 1000 человек рабочих) уступает 
преступности священников и церковнослужителей (15). Для купцов и приказчиков 
очень высок уровень мошенничества, подлогов и присвоений*.
   * Гернвт М. Н. Указ. соч. С. 281-283 
  
  Как и в современной России, уровень городской преступности в целом был выше 
сельской. Так, в 1897-1914 гг. на 100 тыс. человек населения приходилось 
осужденных в городах – 97, в столицах – 72, в сельской местности – 37. Однако 
по тяжким насильственным преступлениям лидировало село. Эта закономерность 
сохранилась столетие спустя: и в наши дни уровень убийств и тяжких телесных 
повреждений (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) в сельской местности 
в 1,5-2 раза выше, чем в городах.
  Россия советская и постсоветская. Понятно, что сведения за первые годы 
советской власти неполны и отрывочны (по отдельным губерниям). С 1925 по 1928 г.
 имеются данные в целом по СССР. За эти годы были осуждены 3 739 196 человек. 
Всего же за первые 10 лет советской власти число осужденных приблизилось к 10 
млн человек. Иначе говоря, уже был осужден каждый 15-й житель страны. И это – 
при еще минимальном количестве так называемых «контрреволюционных преступлений».
 Вот когда началась призонизация (от англ. Prison – тюрьма, т. е. 
«отюрьмовление») всей страны, приведшая с учетом последующих репрессий и не 
очень-то либеральной уголовной политики в постсталинские времена к тому, что 
сегодня не менее 15-20% взрослого населения страны прошло через тюрьмы, лагеря, 
колонии...
  Важно и другое: «С первых лет Октября появилась реальная опасность сращивания 
интересов преступности и правоохранительных органов на базе тотального 
расхищения формально обобществленной экономики»*. Только в 1920 г. по 79 
губерниям сотрудниками милиции было совершено не менее 8 тыс. различных 
преступлений. Не случайно уже 30 ноября 1922 г. ЦК РКП(б) издал циркуляр «О 
борьбе со взяточничеством».
   * Там же. С. 117.
  
  В те же годы быстро растет и профессиональная преступность, закладывается 
фундамент организованной преступности (в 20-е гг. в виде банд, с начала 30-х гг.
 формируется сообщество «воров в законе»). «Группа профессиональных 
преступников увеличивается более, чем какая-либо другая категория, преступность 
становится уделом более или менее стойкой группы деклассированных элементов»*.
   * Гернет М. Н. Преступность за границей и в СССР. М., 1931. С. 85, 160.
  
  Статистические данные о преступности в сталинский период никогда не 
публиковались. Лишь в последние годы мы получили возможность ориентировочно 
судить о «контрреволюционных преступлениях» и репрессиях, осуществлявшихся 
органами НКВД и уголовной юстиции по отношению к «врагам народа». Однако даже 
после «открытия архивов» сведения о количестве репрессированных противоречивы и 
неточны. По некоторым, заведомо неполным данным, с 1918 по 1958 г. были 
осуждены за «контрреволюционные» («государственные») преступления 3 785 052 
человека, в том числе к высшей мере наказания (расстрелу) 826 933 человека (не 
считая осужденных к иезуитским «10 годам лишения свободы без права переписки», 
что фактически означало – к расстрелу, и 16 009 человек – «разницы» между 
различными отчетами ВЧК – ОПТУ – НКВД – МГБ – КГБ)*. Только за страшные 
1937-1938 гг. были осуждены как «враги народа» (и члены их семей) 1 344 923 
человека, из них 681 692 – к расстрелу. Кроме того, значительное число лиц было 
уничтожено «без суда и следствия» (они, конечно, не попали в статистические 
сведения). Наконец, огромное количество людей было выслано «в административном 
порядке» и погибло в нечеловеческих условиях мест поселения. Так, только в 
1930-1931 гг. было выселено «кулаков» 1 803 392 человека. Всего же «борьба с 
кулачеством» затронула более 20 млн человек. На 15 июля 1949 г. значилось 2 552 
037 переселенцев, на 1 января 1953 г. – 2 753 356 человек**.
   * Лунеев В. В. Преступность XX века: Мировой криминологический анализ. С. 
180; Лунеев В. В. «Политическая преступность» // Государство и право. 1994. № 7.
 С. 107 – 121.