Только вот вопрос о намерениях — вопрос очень тонкий и непростой. В 
чистом виде намерение представляет собой эмоционально-волевой акт; проще говоря,
 это решение человека совершить действие или ряд действий и достигнуть 
результата. Вот здесь начинается проблема чистоты намерений. Ведь ловкому 
человеку можно просто проимитировать выполнение ряда нравственных норм, на деле 
не только их не придерживаясь, но и заведомо зная, что усилия приведут к 
противоположному результату.
        Таким образом, человек осуществляет ряд эгоистических целей, 
прикрываясь при этом иллюзией собственного великодушия и добродетели. Например, 
совмещая смиренные молитвы с преступной деятельностью или возвещая о единстве 
слова и дела, постоянно нарушает самим же провозглашенный моральный девиз.
        Так получается, что моральная деятельность может породить явления 
целиком и полностью аморальные, открывая двери худшим проявлениям человеческой 
натуры. Таким, как вероломство. Ради своей выгоды человек способен идти на 
сознательный обман чужого доверия гораздо чаще, чем принято считать.
        К этому же ряду относится нарушение принятых на себя обязательств, 
точнее предательство, если рассуждать в привычных для воина понятиях. По 
существу, преступления, совершенные в нравственной сфере, неизменно приносят 
свои горькие плоды и в других видах человеческой деятельности. Измена стала 
привычной во всех человеческих отношениях прежде всего потому, что человек 
привык изменять самому себе и обманывать себя.
        Многие люди утратили самые здоровые моральные чувства — такие, как 
гордость, честолюбие, мужество. Самые естественные формы самосознания были 
объявлены порочными качествами. Разумной потребностью человеческой души была 
объявлена необходимость культивирования смирения, терпения и миролюбия. 
Подменить гордость смирением оказалось несложно, гордость отождествили с 
высокомерием, придав первому понятию отрицательный  смысл. Средством спасения 
от гордости был провозглашен антипод высокомерия — смирение. Таким образом, 
чувство гордости, являющееся абсолютно нормальной чертой здоровой психики, было 
принесено в жертву идее принижения своего достоинства в угоду рабской системе 
ценностей.
        Рядом со смирением прочно обосновалось терпение и, разумеется, 
миролюбие. Но ведь система моральных ценностей смиренных крестьян совершенно 
соответствует системе нравственных ориентиров воинского сословия — независимо 
от страны бытования и тех и других. То, что осуждается одними, приветствуется 
другими.
        С точки зрения уверенных в непогрешимости своего учения смиренных 
псевдомиротворцев, поведение воина должно подчиняться их идеологическим 
критериям, в противном случае оно аморально. И хотя это всего лишь 
демагогический пропагандистский трюк, общественность уже не замечает обмана. 
Объективно, морально критерий — это не более чем способ сопоставления 
нравственных требований с конкретными явлениями бытия, который призван 
устанавливать соответствие событий только определенной системе нравов.
        Поэтому один и тот же поступок может и должен восприниматься людьми 
по-разному. И то, что у одного вызывает чувство вины, у другого — чувство 
глубокой уверенности в правоте своих действий. Во многом благодаря 
фундаментальным различиям людского восприятия существует проблема справедливого 
или несправедливого воздаяния за поступки. Проблему эту нельзя решить, признав 
правой только одну точку зрения, всегда необходимо искать оценку, которая 
уравновесит радикально противоположные взгляды. Удачным примером достижения 
равновесия можно считать норму поведения, отраженную в русской пословице: "Чего 
в другом не любишь, того и сам не делай!" В пословице отражено древнейшее 
нормативное требование, выражающее общечеловеческое содержание нравственности, 
которое было известно во всех древнейших культурах мира, и его смысл можно 
свести к следующей заповеди:
        не поступай по отношению к другим так, как ты не хотел бы, чтобы они 
поступали по отношению к тебе. Впоследствии в несколько перефразированном виде 
эту заповедь заложил в основу своего категорического императива И. Кант.
        При всей простоте и незатейливости главного нравственного идеала 
человечества само человечество так никогда им и не воспользовалось. И если 
незначительная часть людей пытается его соблюдать на практике, то рано или 
поздно у этого меньшинства возникает потребность защищать свой идеал с оружием 
в руках. Ведь часто человек считает именно себя вправе воспользоваться 
благорасположением окружающих, нарушая при этом главные принципы человеческого 
общежития в одностороннем порядке, при этом будучи полностью уверенным в 
собственной безнаказанности. Из-за этого возникает нужда в том, чтобы положить 
конец беззаконию. И можете поверить или проверить, с этой задачей не в 
состоянии справиться ни инфантильные науковеды, ни ограниченные производители, 
ни тем более сытые финансисты. С задачей восстановления справедливости могут 
справиться только воины, то есть те, кто от рождения способны стать жрецами 
культа СПРАВЕДЛИВОСТИ.
        Как было доказано ранее, добро и зло — две стороны одного явления, 
называемого жизнью. По крайней мере, так их воспринимает человеческое сознание, 
сводя суть понятий к максимальному абстрагированию от действительности. Однако 
такое примитивное разграничение жизни, свойственное для сознания приверженцев 
универсалистских течений, может привести только к расколу на полюса 
противостояния.
        Справедливость призвана уравновесить крайние проявления бытия, 
обеспечить такое положение вещей, которое будет восприниматься всеми как 
должное, соответствующее пониманию природы человека, его прав, свобод и