над соперником в поединке и к победе над врагом на войне. Воин склонен к риску, 
так как уверен в своих собственных силах. Такого человека всегда тянет к оружию 
— неважно, меч это или автомат. Воин получает положительные эмоции от всего 
того, чего и производитель, и финансист, и тем более ученый боятся до судорог. 
Воин имеет право жить так, как этого требует его природа, не признавая над 
собой ничьей власти, кроме власти своего духа. Это коренное отличие делает 
воина орудием духа.
        Воин отличается от другого человека во всем. Ему не нужна собственность,
 потому что это приоритет тех, кто ею измеряет свою жизнь. Ему не нужны деньги 
как таковые, потому что это средство, а не цель. Деньги являются всем для 
торговцев, собственность — это смысл жизни производителя, ученый — собственник 
знаний, которые легко при желании превратить в предмет товарно-денежных 
отношений. Психология воина выбивается из этого триглава, она находится вовне 
общечеловеческой психологии.
        По большому счету, воину не нужна наука, так как, постоянно находясь в 
пограничном состоянии, между жизнью и смертью, воин освобождается от 
подавляющего воздействия теоретических нагромождений, будь то философская 
доктрина или пропагандистская мишура. Воин не привязан к одному месту, легче 
других переносит потери, включая личные. Духовная твердость воина такова, что 
позволяет ему не сгибаться под ударами судьбы, потому что его цели лежат вне 
плоскости обыденного человеческого сознания. По сути, главная задача воинства 
состоит в борьбе со смертностью, навью. Находясь на границе войны и мира, 
смерти и жизни, воин удерживает мир яви от разрушения, избавляя его ценой своей 
жизни от гибели.
        Воин жертвует своей жизнью ради того, чтобы жили другие. Вероятно, 
поэтому в славянской мифологии говорится о том, что павший в битве воин сразу 
отправляется "к своему богу в Правь". Славяне четко различали рай
         воинов и рай других смертных. Уже на этом уровне наши предки понимали 
глобальное отличие воинства от мирян. Очевидно, это происходит потому, что 
психология, философия и мораль воинства можно отнести к явлениям уникальным, в 
корне отличным от психологии и морали большинства. С проблемами душевного 
развития на сегодняшний день хорошо справляется наука психология, но для 
изучения духовного измерения нужна МЕТАПСИХОЛОГИЯ. Только эта наука может 
приоткрыть тайну воинского духа и сможет установить законы, им управляющие.
        Человек, приходящий в этот мир с генетическими задатками воина, далеко 
не всегда попадает в благоприятную для развития этих задатков среду. С самого 
детства такой человек вызывает массу нареканий. То он слишком активен в своих 
проявлениях, а это плохо. То, наоборот, излишне созерцателен там, где другим 
попросту скучно. Воспитателям такого ребенка кажется, что они добиваются своего,
 так как непоседливый, драчливый малый вроде бы приходит в норму. Вся загвоздка 
состоит в том, что для одного стандартное поведение — норма, а для другого — 
патология. Приведу простой пример. Мальчик подрался на улице, ему тут же 
говорят, что все можно решить словами, а если ты "распускаешь кулаки", ты этим 
унижаешь себя. В основном на такое словоблудие способны люди из интеллигентных 
кругов, которые кроме болтовни ни на что другое просто не отваживаются.
        В данном случае не важно, проиграл или победил мальчишка в драке: если 
проиграл, его нужно подучить; если победил, то выяснить мотивы поведения. 
Единственная установка, в привитии которой нуждается ребенок, это то, что 
драться надо за правое дело. Ведь нет ничего плохого в том, что человек с 
детства в состоянии противодействовать физическому насилию над собой. Именно 
противодействовать, а не "стойко переносить". Кстати, физическое насилие — 
самый безобидный из видов насилия, его последствия быстро проходят и в целом 
переносятся гораздо легче, чем насилие над психикой. А насилием над психикой 
является, например, такая установка, как запрет на физический конфликт: "Тебя 
бьют, а ты уйди, чего с Дураком связываться".
         Логика приводит нас к выводу, что если боеспособный недоумок сядет на 
шею умному, но слабому парню, а он обязательно сядет, почувствовав свою 
безнаказанность, то это нормально. Перед вами пример, увы, типичной, но 
ущербной логики современности. Причем совсем не обязательно, что слабость может 
быть только физическая. Например, излишняя послушность и миролюбивость в 
характере мужчины, даже несмотря на его размеры, говорят о его психической 
слабости. Поэтому физическая мощь станет действенной только при наличии крепких 
нервов и взрывного психического потенциала.
        Психика воина отторгает идеи приспособленчества, примиренчества с 
окружающим несовершенством. Психика с таким потенциалом отторжения и 
противодействия в целом сильно осложняет жизнь ее обладателя. Тем не менее 
переделывать себя в угоду большинству — это бесчестье. Всегда нужно помнить 
заповедь: "Где труднее — там достойнее".
        Хотя в конечном итоге в судьбе воина все решает баланс свободы и 
необходимости. Свобода и необходимость. Над решением этой пропорции сломал себе 
зубы не один десяток теоретиков, и решения, которое устроило бы всех, не 
найдено до сих пор. Предложу свое решение.
        Свобода жизненного выбора человека — это не только свобода поступка, 
свобода мысли, свобода совести наконец. Это все то, что почти недосягаемо для 
очень многих людей. Личная свобода выражается в противодействии физическому, 
психическому и духовному насилию над собой. До определенной степени свобода 
самопроявления может быть реализована личностью весьма успешно. По крайней мере 
до тех пор, пока личная свобода не наталкивается на самый труднопреодолимый и 
жестокий механизм насилия — это насилие общества над личностью, или социальное 
насилие. У этого вида насилия есть два кнута — политика и экономика. И вот