открытых столкновений. Но он шел по тропе. Сырой лес также, как и сейчас, пах 
весной. Лапы прилипали к раскисшему глинозему. Там, впереди, начиналсь чужая 
земля, но и там он пойдет по тропе... Вдруг ему показалось, что его сзади 
кто-то окликнул. Он обернулся. Лес стоял непроницаемо темный. На мгновение он 
уловил его колыхание. Оно испускало свежий и опьяняющий запах свободы. Там, 
сзади что-то тронуло сумрак. Он шел мордой к ветру и потому был сейчас 
беспомощен, распознавая врага сзади. А тот возник как призрак... Да, это был 
человек. Не самый матерый, должно быть еще молодой. Он шел по тропе, высоко 
подняв голову и не пряча взгляда. Он шел драться? Волк не мог отдать ему тропу. 
Волк не стал бы убивать этого самоуверенного молодого самца человека, но 
Природа не знает других законов и постигать их никогда не рано. Расстояние в 
десяток саженей волк взял одним прыжком. Ударом тяжелой груди он сбил человека 
с ног.
- Если ты пошевелишься, я разорву тебе горло, - сказал волк человеку.
Человек размяк, но не сдался. В нем еще сидело противодействие.
Он процедил сквозь зубы:
- Считай, что тебе повезло сегодня!
- Повезло? Мне везет ровно настолько, насколько я подготовлен к любой встрече.
Волка бесило, что этот щенок не сдается.
- Подумай лучше о жизни, которую ты проиграл.
- Ты хочешь меня убить? Давай! Только ты все-равно не победил меня. Все-равно. 
Мой дух не сломлен, а значит, ты не победил.
Откуда в этом человеческом недоростке была такая несгибаемость? Может быть, 
просто по молоди, когда несет безоглядно и неразбери куда. Он еще не знает, что 
стоит жизнь, чего стоит каждый день встречать врага глаза в глаза. Он думает, 
что он герой. Если его сейчас убить, то он примет свою смерть как геройство. А 
что, если его пощадить? Каково будет ему тогда?
- Нет! - сказал человек, - разве ты не слышишь голоса крови? Убей слабого!
- Почему?
- Потому, что в Природе так делает каждый. Сильный убивает слабого, и тогда 
слабость становится вне закона, ее избегают, ее презирают... Едва только ты 
пожалеешь слабого, придет пора жалости. Слабые назовут это благородством для 
того, только чтобы у них был шанс выжить, обманув тебя. Кто будет слабее, тот 
будет и прав.
Волк отступил от поверженного. Он понял, что победил. Победил потому, что пошел 
вопреки закону и, может быть, здравому смыслу. Теперь этот молодой забияка 
станет искать выход. Его дух готов был принять поражение, но не смириться и 
совершенно оказался неспособным принять волю победителя. У него своя воля. Эко 
его разобрало! Как и думал волк, поверженный не сможет смириться с постыдством 
своего поражения. Так оно и вышло. Он резко ударил зверя ногой под ребра и 
готов был ухе вцепиться ему в загривок, но лесной забияка обнажил зубы. Человек 
опомнился только тогда, когда волк сделал выпад. Клыки застряли в складках 
одежды. Волк искал место, куда укусить, чтобы противника сковала боль. Человек 
рвал на волке шерсть, и она кружилась в воздухе. Человек задыхался, он выбился 
из сил. Это был прекрасный бой. Никто бы не смог сказать, что они дрались 
нечестно, что они вообще не дрались, атолько показывали себя. Нет, это был 
настоящий бой и вдруг... зверь оказался под человеком. Его гладкокожие руки 
разрывали волку пасть, и у зверя уже не было сил сдерживать челюсти.
- Почему же ты не убил меня?
- Не знаю... Наверное, потому, что сильный не должен убивать сильного, ибо те 
только и ждут, когда нас вообще не станет.
Они оба шли по тропе, волк и человек. Они понимали друг друга и больше ни о чем 
не говорили.
В тот год ходчий искал по лесам человека-волка. Странника вела неизъяснимая 
тяга этой встречи. Зачем? Он не мог ответить. По лесу бродила осень. Ветер 
обрывал паутину в словнике. Полыхала рябина по лесным застоинам. На кордоне 
только и говорили о том, как новгородцы воевали чудь. Били чудь по лесным 
засадам, тревожа инородцев на самых задворках. Но день за день подходили 
события и покруче. Чудь таилась. Никто и не знал, сколько у нее воинов. Да и 
вдруг напали на Удолье. Выжгли все, посекли всех. Никто отойти не успел. 
Воеводы туда, а там уж и нет никого. Только дым да пепел, да кровь по жнивью в 
землю всохла. Стал Новгород собирать по удольям рать подсошную. А из города 
дружина снялась походом. Двумя днями позже узнали о дружине и на кордоне. 
Поджидали не сегодня-завтра, и вдруг в ворота с криком забились дети:
- Чудь идет!
Тревожно крик понесло эхо. В темных чащах ответили вспуганные птицы. Когда дети 
опомнились, рассказали, что чудь страшная. Мужики все здоровые, лохматые и 
глаза у них белые. Идут навстречу новгородской дружине.
Он вышел из леса и сразу увидел врага. Чудь стояла лагерем. Воин знал, как 
важно было удачно начать. Он взял в себя побольше воздуха, качнулся на ногах, 
пробуя их упругую силу и двинулся вперед. Первые воины полегли, как подрезанные 
стебли. Он задирал одного за другим, как волк, насевший на стадо. Он и был 
волком, был им всегда, от рождения и до этого дня. И побратим его был волком. 
Только один из них носил шкуру, а другой - кожу. Враг опомнился. Сколько уже 
стрел торчало в его спине. Нет, он не чувствовал боли, он вообще ничего не 
чувствовал в бою и в жизни. А секира гудела в его руке и чудь захлебнулась 
кровью. Но откуда-то зло и неотвратимо подступила боль. Она вернула его обратно 
и, сейчас падая и отступая все дальше в самого себя, он вдруг понял, что он 
человек и всегда был только человеком. Собрав последние силы, воин закричал, 
закричал по-волчьи. Услышав его, из лесу вышел старый вожак и вся стая.