погружен в Чистый Покой, а выглядел румяным и веселым.
Опять кончилась зима, земля встречала весну.
По горло сытые горестями люди тоже раскрыли глаза, увидели синее-синее небо, 
зеленую-зеленую землю и свет надежды.
Как во вселенной обращение звезд постоянно, так и в человеческом обществе 
Истина, Добро и Красота не могут быть разрушены насовсем.
И в хижине на вершине горы Сишань восстановилась прежняя атмосфера. Старикам 
уже не нужно было прятаться, каждый день приходили люди, просившие «почтенных 
докторов» полечить, и сами они развели возле хижины и цветы и огород, так что 
все вокруг расцветало.
Днем Ван Липин был на работе, вечером же отправлялся к старикам и по-прежнему 
непрерывно совершенствовался.
Весенний дождик льет всю ночь, а утром подует ветерок, тучи разойдутся, вот уже 
и безоблачно и ясно.
На работу Ван Липин ходил радостно. Отношения между рабочими стали гораздо 
непринужденнее, чем раньше, разговоры свободнее. Однажды Ван Липин услышал, что 
его товарищи говорили о буддизме и даосизме, что, вот, мол, монахов в монастыри 
снова возвращают, что правительство даже само подвигает людей на то. чтобы они 
становились «монахами», что такие «монахи» получают зарплату, днем ходят на 
работу, а вечером возвращаются домой, правда ли, нет ли.
Слушая эти толки, Ван Липин внешне был спокоен, внутри же у него все 
волновалось. После работы он побежал прямо на гору, чтобы поскорее сообщить 
новость Учителям и порадовать их.
Он взбирался по склону быстрыми шагами. Далекие горы мягко вырисовывались на 
краю неба, розово-красное вечернее солнце заволакивало все вокруг своим светом. 
У берега реки стоял задумчивый бык, тянувший шею к прозрачному потоку, 
пролетела с юга стая гусей, медленно растаяла в воздухе.
Ван Липин невольно засмотрелся на эту весеннюю акварель. На память пришли 
строчки древних стихов:
Скрылось солнце за тысячи ли,
Стало узким бескрайнее небо…
Он не помнил, чьи это строчки и удивился, почему они всплыли сейчас. Невольно.
Дед-Учитель знал наизусть немало древних стихов, и многим из них научил Ван 
Липина, и сейчас должны были бы вспомниться какие-нибудь более радостные, 
славящие весну стихи.
В мире людей благовонья
В апреле уже на исходе,
А у храма в горах начинает
Цветение персик свое.
Вечно горюют люди,
Когда весна уходит,
Будто не знают, что снова
Сюда возвратится она.
Весна пришла в горные монастыри. это верно, скоро наступит весна для буддизма и 
даосизма.
…Я когда-то с цветами равнял
Снег сходящий в стихах,
Ну, а ныне в стихах все цветы
Я равняю со снегом
Ну, хорошо, весна – это цветы, а цветы – это весна, распускаются сто цветов, 
весна повсюду. А все-таки, чьи же это строчки? А, вспомнил, это стихи поэта 
эпохи Южных Династий, Фань Юня. Они называются «Разлука». Такие хорошие стихи, 
и почему такое название?
Больше Ван Липин о странном появлении стихов уже не думал. А думал //272// о 
том, что Дед и Отцы-Учителя снова встречают весну своего дела, и это очень 
здорово.
Это дело всей их жизни –совершенствоваться в трудностях, чтобы были 
продолжатели Великого Дао, чтобы оно распространялось в Поднебесной. У них 
только одно стремление – чтобы человечество узнало истину бесконечности космоса 
и то, что человек имеет в нем свое место и свое значение, что у него есть 
светлый путь к своему уделу. Но сколько же среди живущих есть таких, кто 
способен понять эту истину и личным примером проводить ее в жизнь?
И когда внутри самого человечества идет непрерывная война, народ загнан в угол, 
да и природе наносится ущерб, наука, техника, интеллект в каком-то смысле 
сделались уже орудием самоуничтожения человечества, кому еще нужна великая 
мудрость, проповедуемая буддизмом и даосизмом?
А весна и поворот судьбы – разве не дают они людям новых надежд?
В таких раздумьях Ван Липин незаметно подошел к дверям хижины кузнеца. Тут он 
подобрался, сосредоточился и подошел уже с улыбкой, как ни в чем не бывало.
Наставник Чистого Покоя возился перед входом с цветами и деревьями. Увидев Ван 
Липина, он обернулся к хижине и крикнул: «Юншэн пришел!»
Из дверей тотчас же появился Дед-Учитель, в одной руке одежда, которую он латал,
 а другую тянет обнять Ван Липина. И Наставник Чистой Пустоты пришел из-за дома 
с огорода, руки в земле, приговаривает: «Только что Учитель тебя поминал, велел 
мне зелени нарвать, а ты уж тут как тут!»
Ван Липин помахал коробкой, которую держал в руках: «А я сегодня принес вам 
кое-что вкусненькое – соленый арахис, чтобы жилось веселее!»
Дед завел Ван Липина в хижину, а Наставник Чистой Пустоты пошел собирать зелень.
 Потом Отцы-Учителя занялись приготовлением ужина. Ван Липин же отобрал у Деда 
одежду: «Я починю».