равниной,  вблизи  вершины,  в  зелени  деревьев  и  папоротников  находилась  
группа 
священных зданий, к которым и лежал наш долгий путь. 
Привратник в белом рабочем кимоно и хакама приветствовал нас коротким поклоном 
и  продолжил  свою  работу.  Мы  с  Румико  прошли  через  небольшую  полянку — 
 мы 
слышали  лишь  шум  ветра  в  кронах  деревьев  да  звук  далекого  колокола.  
Небо  слегка 
затянуло  тучами,  и  оно  все  больше  приобретало  серый  цвет  взамен  
светлой  голубизны. 
Под нами на расстоянии километра раскинулась долина, указывая, какой пугь мы 
прошли. 
На этой священной вершине казалось, что само время остановилось. 
Маленькие,  похожие  на  часовни  здания  были  разрисованы  легендарными  
фигурами 
духовной  культуры  Японии.  Подобно  иудейским  пророкам  или  христианским  
святым 
Западного  мира,  здесь  угадывались  синтоистские  Ками  и  буддийские  
Баратсу, 
  - 10 -наполненые  благоговением  от  значения  этих  людей  в  космическом  
течении  событий, 
несущих человечеству мир и просвещение. 
 
 
 
Когда  я  в  молчаливом  созерцании  оглядел  эту  священную  вершину  над  
деревней 
Тогакурэ,  в моем медитирующем  сознании проснулось и  стало  укрепляться новое 
пред-
ставление. Многие  отрывочные  знания,  которые  я  получил  за  годы  моих  
тренировок  в 
Нин-дзютсу и считал незначительными или случайными, опять проснулись во мне и 
со-
единились в одно огромное понимание. 
То Гакурэ, «Спрятанная Дверь». Название  деревни  и  горы  в  стиле  боевого  
искусства,  к 
которому  я  себя  причисляю,  происходит  из  легенды  о  космическом  свете  
и  мудрости, 
которые  тысячи  лет  скрываются  каменной  дверью.  Как  каменная  дверь  
скрывала 
Аматэрасу Омиками, она служила Тогакурэ-рю сотни лет щитом, который скрывал 
муд-
рость  жизненного  стиля  японских  горных  мистиков,  ожидая  момента  в  
истории 
человечества,  когда  понадобится  эта  мудрость  и  когда  человечество  
сможет  понять  и 
принять ее. 
Не может  ли  быть  так,  как  считает  сам Великий Мастер,  что  первые  
восемьсот  лет 
Тогакурэ-рю  служили лишь для  того, чтобы  заложить основы и подготовить  
следующие 
поколения  к  правильному  восприятию  истинного  значения  и  знания,  чтобы  
вывести 
учение ниндзя из тени, приобщив к нему всех? Не может ли быть, что «Золотой век 
Нин-
дзют-су» приходится не на средневековье, а на сегодняшний день? 
В первый раз в своей жизни я ощутил на своих плечах всю тяжесть и 
ответственность 
800-летней  традиции  Тогакурэ-рю.  Как  преподаватель  боевого  спорта  я,  
конечно,  чув-
ствовал  себя  частью  старинного,  глубокого  и  исторического  стиля,  но  
мне  никогда  не 
приходило в голову, что наше Рю является большим чем просто «стиль». Я вдруг 
понял, 
что  должен покинуть  область  боевого искусства  в  том  смысле,  в  каком 
понимают  его  в 
своей  массе  люди, «состоящие  из  ударов  и  стоек».  Я  ступил  на  тропу  
своей  жизни,  в 
которой  боевая  физическая  подготовка  является  лишь  первой  ступенью.  
Этот  новый 
взгляд, подсказанный мне сердцем, целиком захватил мое сознание. 
Данная  мне  Сидоси  грамота,  в  которой  я  назывался  учителем,  приобрела  
на  этом 
уровне совершенно новое значение. Это был не просто титул или справка на листе 
бума-
ги;  это  был  символ  наполненности  моей  жизни  на  пути  к  традиции  
Тогакурэ-рю.  Этот 
документ — с подписями и печатным текстом — был осязаемым свидетельством того, 
что 
дала мне судьба и что я от нее принял.