слова благодарности, снова 
бросился бежать вниз с холма. Почти одновременно с противоположной стороны 
послышалась звонкая трель свистка, и из темноты появились три фигуры в чёрном. 
Прежде, чем я успел произнести хоть слово, они схватили меня. «Стойте,– крикнул 
я,– вы ошиблись, я совсем не тот, который вам нужен.» К этому моменту было уже 
ясно, что эти трое – деревенские стражники. Не теряя времени, они достали 
верёвку, чтобы связать меня. Я догадался, что стражники гонятся за человеком, 
упавшим в деревенскую выгребную яму.

– Подождите минутку,– повторил я,– вы делаете ошибку.

– Не ври нам,– грубо сказал один из стражников,– и не создавай нам проблем.

Эта троица была совершенно уверена, что я именно тот, кого они здесь ловили. Я 
настойчиво отрицал это и терпеливо доказывал, что нужный им человек всего 
несколько минут назад упал в выгребную яму и убежал после того, как я помог ему 
выбраться из неё.

Сначала стражники даже не слушали меня и только после того, как я повторил свой 
рассказ несколько раз, они мне поверили. Затем они спросили меня о возрасте 
человека и о том, как он выглядел. Я ответил, что было слишком темно, чтобы я 
мог что-то увидеть, но после падения этого человека в выгребную яму спутать его 
с кем-то другим невозможно.

После этого мы все побежали с холма вниз в том направлении, куда скрылся беглец.
 Когда мы спустились к подножию, то услышали крики. Нам кричали, что уже нашли 
кого-то, лежащего на земле лицом вниз. Оказалось, что того же преступника 
искала и другая группа стражников, и они нашли его посреди картофельного поля. 
Он лежал без сознания, и от него исходил отвратительный запах. Без сомнения, 
это был именно тот человек, которого ловили стражники. Они собирались связать 
преступника и отвести в тюрьму, но я из чувства гуманности предложил им сначала 
очистить его от грязи.

– Хорошо бы, только где же это можно сделать? – сердито спросил один из 
стражников.

– Ведите его ко мне домой,– ответил я,– это вам по пути.

Так мы и сделали. Мы сняли с беглеца всю грязную одежду и обмыли его у колодца. 
Когда я увидел, что с ним случилось, мне стало искренне жаль его. Из глубокой 
раны на правом бедре бежала кровь, а его левое бедро было темно-синего цвета, 
порезался он при падении в выгребную яму, а вот большой синяк был результатом 
моего неумышленного удара. Этот удар я нанёс ему ногой, пытаясь избежать 
столкновения, когда он наскочил на меня, сбегая с холма.

Когда я узнал, что этот беглый преступник имеет длинный «послужной» список 
обвинений в кражах, разбое и изнасиловании, моё чувство жалости к нему исчезло.





Миролюбие

В округе Кокурё, расположенном в северной части острова Окинава, на берегу моря 
соседствуют две рыбацкие деревушки – Мотобэ и Сяка. После реставрации Мэйдзи в 
деревушке Сяка поселились мелкие окинавские самураи, которые были очень 
недовольны новым правительством в Токио. С того времени Сяка стала главным 
источником бесконечных конфликтов, сотрясающих округ Кокурё год за годом.

Конфликт, о котором я хочу вам рассказать, разгорелся приблизительно через 
пятнадцать лет после начала моей педагогической деятельности из-за какой-то 
ссоры между жителями двух указанных деревень. Местные власти не сумели её 
уладить и, поскольку конфликт не прекращался, они обратились в полицию Наха.

В то время я преподавал в маленькой школе округа Тюто, расположенной неподалёку 
от залива Сэнно, и мечтал о переводе в школу в центре города Наха. Перевод в 
эту школу значительно облегчил бы мне занятия каратэ, но он так и не состоялся. 
О конфликте в округе Кокурё я слышал не больше других.

В окинавской столице знали, что главной причиной конфликта являются 
политические противоречия, поэтому на помощь призвали комиссию из членов Совета 
Округа, Совета Префектуры и правительства префектуры. Как это ни странно, но в 
состав комиссии был включён и я. Как это случилось, я не знал тогда, не знаю и 
сейчас. Я, простой школьный учитель, не мог даже претендовать на подобную честь.

Я предполагаю, что именно мои занятия каратэ были главной причиной того, что я 
попал в эту комиссию. Конечно, не потому, что я мог разрешить эту ссору в 
рукопашной схватке, а потому, что многие её участники занимались каратэ, знали 
меня, и моё участие в разрешении ссоры могло им понр