оттуда несколько бутылок с жидкостями разных цветов и оттенков. Он взял их с 
собой в ванную комнату и пробыл там минут пять. Вернувшись, Оу сел в кресло 
подальше от кровати. 

Через три или четыре минуты Алинь заговорил, чтобы нарушить тишину: "Пока что, 
папа, абсолютно ниче..." Голос оборвался и настала тишина. 

Оу встал, сказал "это произошло"; подошел к кровати и потрогал пульс 
потерявшего сознание сына. В следующий момент он уже был в ванной и готовил 
микстуру. 

Я подошел к кровати: пульс Алиня почти не прощупывался. Это обстоятельство 
вместе с открытыми пустыми глазами испугало меня. Вернувшись в кресло я 
почувствовал себя совершенно беспомощным. Оу не обращал на меня внимания. Алинь 
после принятия микстуры постепенно приходил в себя, бледность почти исчезла. 
После массажа, холодного и горячего компрессов Алинь снова стал выглядеть как 
обычно. 

Только тогда Оу повернулся ко мне. Он не пытался скрыть крайней усталости, хотя 
голос его был таким же мягким как и раньше. Я понял, что он рисковал жизнью 
сына, и теперь хочет послать меня к черту. 

"Вы видели?" - просто сказал Оу. 

"С мальчиком будет все в порядке?" - спросил я обеспокоено. 

Усталым голосом он ответил: "Да, бояться нечего. С ним все в порядке. 
Равновесие было пугающе неустойчивым, но это уже моя проблема. Теперь все 
хорошо. Через три месяца вообще все пройдет и не будет никаких последствий". 

А потом: "Но теперь-то вы удовлетворены?" 

Сказав ему, что да, и поблагодарив, я смущенно вышел, чувствуя себя в душе 
подлецом по отношению к юноше, к которому успел искренне привязаться. 

Хотя, наконец-то я добился желаемого. Я увидел "прикосновение отсроченной 
смерти", которое почти привело к нужному концу. Могу поклясться на Библии, что 
оно существует, и нужно отдать должное мастеру Оу Синьяну постигшему столь 
страшно-великое искусство!!! И все же радость от полученного знания не была 
полной. В последний день, когда отходил мой кораблю, я увидел с палубы 
улыбающегося Алиня рядом со своим отцом. Они махали мне пока корабль не отошел 
от пристани. Думаю, что оба поняли мои чувства, и пришли чтобы их развеять. Им 
это удалось... 

 

Глава 2

Ливерпульский хэдтер
Ливерпуль - это порт. А порты - города особые. Не настолько, как это изображают 
большинство писателей, но все же. 

Я занимался дзюдо в грязном маленьком зале на грязной маленькой улочке. После 
занятий пошел в небольшое питейное заведение с несколькими ребятами. Мы 
говорили о дзюдо бесконечно долго (как писал У.Х.Хадсон: "Мы утомили луну 
нашими бесконечными разговорами"). 

Крепкий жилистый человек вошел с таким видом, будто он был здесь хозяином. Я 
кивнул в его сторону: 

"Кто такой?" - спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно. Парни подняли глаза,
 и один из них, Джим Онионс, сказал: "Это Ян Линдси. Ух и сильный же он, могу я 
сказать". 

Это вызвало мой интерес. Что значит "сильный"? Был ли он дзюдоистом? Я спросил. 


Онионс ответил: "Нет. Просто уличный тип, но дерется здорово. Я видел его пару 
раз, ну и голова же у него". 

При этом остальные парни рассмеялись, как будто это была шутка. Думая о причине 
внезапного смеха я заметил, что любой кто не думает головой в уличных драках 
долго не протянет. 

"Нет, нет", - засмеялся Онионс, - "он действительно дерется именно головой. 
Голова - на нашем жаргоне "хэд", и Линдси - самый лучший хэдтер. Я не знаю 
никого, кто был бы лучше". 

Тут уж я забросал его вопросами об этом Линдси, вспоминая при этом о бойцах 
головой, которых видел. В Корее тактика боя головой казалось бы должна 
достигнуть уровня высокой науки, так как большинство уличных драк