войну Корее; подобная акция, по его убеждениям, воскресит и воинский дух, и 
навыки японских солдат, бывшие в то время на очень низком уровне. Сайго 
предложил себя в качестве посланника, заявив: «Если дело коснется смерти, то я, 
уверен, готов к этому». Кидо со всей силой поддержал столь дерзкий план, но в 
итоге Окубо одержал верх и вынудил правительство отказаться от плана.
      Сайго вместе с другими недовольными самураями в знак несогласия вышел из 
правительства, и с этого времени вплоть до своей героической смерти в сацумском 
мятеже Сайго жил «подобно тигру в собственном логове»; даже подымая оружие, он 
считал, что выступает не против императора, которого искренне любил, а против 
того, что представлялось ему «заговором, посягающим на истинные народные 
интересы, против олигархии, использующей имя императора и его престиж, чтобы 
оправдать собственный деспотизм». Находясь в Сацуме, Сайго сделал классические 
воинские дисциплины первым предметом в программе обучения для своих «частных 
школ», сигакко , где целью обучения было научиться защищать императорскую 
власть от козней токийского правительства. Сайго не был ни государственным 
деятелем, ни выдающимся полководцем. Но его харизматическая личность привлекала 
молодежь повсюду, и не было преувеличением, когда говорили, что «пятьдесят 
тысяч самураев собрались вокруг него, готовые отдать собственные жизни по 
одному его слову».
      
Реформы Мэйдзи
      
      В своем неутомимом желании превратить Японию в могучее и процветающее 
государство самурайские лидеры Мэйдзи считали необходимым установление 
централизованной формы правления. А это потребовало прежде всего ликвидации 
ханов , удельных владений. Это был смелый шаг, и в общемто он вряд ли мог 
найти поддержку у сословия даймё и самураев. Кидо выступил как агитатор. Он 
умолял даймё «благоразумно отказаться от своих ханов», ибо государственное 
устройство «делает невозможным оставить для частных нужд хоть пядь земли». 
Доводы Кидо, подкрепленные либеральными решениями финансовых и наследственных 
проблем со стороны правительства, склонили даймё на его сторону, и в 1871 году 
все ханы уступили место префектурам, находящимся под юриспруденцией 
центрального правительства.
      Ликвидация удельных владений, ханов , привела к неизбежному перемещению 
из исконных мест многих частных школ классического военного искусства, 
находившихся под покровительством удельного князя даймё . Немало таких школ 
умерло, потеряв поддержку, а выжившие сохранились в двух ипостасях: 1)Наподобие 
школы Аракирю маньчжурского происхождения в Этидзэне (ныне префектура Фукуи), 
малочисленной сплоченной группы, не афиширующей свою деятельность, и 2)вроде 
школы Сэкигутирю, ранее покровительствуемой одной из ветвей рода Токугавы, в 
Овари (ныне префектура Айти), разбитой на многочисленные филиалы, каждый из 
которых включал довольно большое число членов. Наряду с этим были и 
классические рю , не связанные с какимлибо уделом, наподобие Тэнсин Сёдэн 
Катори Синторю и Касима Синторю. Помимо классических рю получили развитие 
новые, но ни одна из новоявленных школ не могла даже надеяться сравняться с 
более старыми, классическими рю в технике владения боевым искусством; это и 
были так называемые современные, родственные классическим рю.
      Ликвидация ханов коснулась судеб примерно двух миллионов самураев. Далеко 
идущие финансовые реформы угрожали потерей наследственного самурайского 
жалованья. Но и другие социальные реформы толкнули всех оказавшихся не у власти 
самураев в ряды тех консерваторов, кто жаждал возвращения традиций 
средневекового рыцарства. Сословные различия между даймё, самураями и 
простолюдинами в соответствии с родовитостью предков номинально сохранились, но 
сословные привилегии фактически были ликвидированы в 1871 году. Кугэ  
(придворная знать) и даймё  становились кидзоку , иначе лордами; самураи 
некоторых рангов образовывали сидзоку , иначе дворянство; неродовитые самураи 
вместе с простолюдинами составляли хэймин  — простой народ. Так что заметная 
часть лидеров Мэйдзи по социальному происхождению была простолюдинами.
      Возмущение среди провинциальных экссамураев социальными и финансовыми 
рефрмами усилилось после того, как правительство Мэйдзи стало исподволь внушать 
мысль бывшим самураям бросить обычаи ношения дайсё , сочетания длинного и 
короткого меча, что являлось отличительным знаком самурая и предметом его 
гордости. Немногие самураи последовали такому совету. В 1873 году Симадзу 
Тадаёси, бывшему даймё Сацумы, прозванному императором «оплотом нации», был 
предложен высокий пост в правительстве; его уговорили прибыть в Токио и принять 
столь высокое предложение. Симадзу появился в столице в сопровождении 
нескольких сотен самураев, одетых в платье средневекового рыцаря и подпоясанных 
двумя мечами. Симадзу тем самым выразил свой протест против прогрессивных мер, 
предпринимаемых правительством Мэйдзи.
      Люди наподобие Ямагаты Аритомо основную потребность усматривали в 
проведении государством военной реформы. Достижение желаемой цели, выраженное в 
девизе фукокукёхэй , требовало наличия больших вооруженных сил, как для 
поддержания внутреннего порядка, так и для защиты от внешней политической и 
экономической экспансии. Ямагата, раненный во время разгромного столкновения с 
западными военными силами у города Симоносэки в последние годы правления 
токугавского бакуфу, убедился, что современное огнестрельное оружие должно 
придти на смену устаревшему оружию средневековых рыцарей; к тому же нужно было 
отказаться от архаичной системы будзюцу в качестве исходного тактического 
средства ведения боя. В 1873 году Ямагата занял пост военного министра в 
министерстве по военным делам; Сайго был назначен командующим императорскими