Матахати сочинил, что на него в роще напали разбойники, ограбили и 
привязали к дереву. Он, разумеется, не сопротивлялся, сохраняя себя для дела, 
порученного ему матерью. 
    Матахати решил, что выдумка прозвучала убедительно. 
    — Благодарю вас! — сказал он. — Думаю, нас свела судьба. У нас общий 
заклятый враг, прогневавший небеса. Вы спасли меня от неминуемой гибели, и я 
навеки обязан вам. Смею предположить, что вы господин Дэнситиро. Вы, полагаю, 
намереваетесь встретиться с Мусаси. Не могу знать, кто из нас первым убьет 
Мусаси, но искренне надеюсь увидеть вас в ближайшем будущем. 
    Матахати тараторил не умолкая, чтобы лишить слушателей возможности задавать 
ненужные вопросы. 
    — Осуги, моя мать, сейчас совершает новогоднее паломничество в храм 
Киёмидзу, чтобы помолиться об успехе в нашей войне против Мусаси. Я должен ее 
встретить там. На днях зайду к вам на улицу Сидзё, дабы засвидетельствовать 
свое почтение. Прошу простить, что я вас задержал. 
    Матахати поспешно удалился, оставив слушателей гадать, что в его истории 
правда, а что вранье. 
    — Откуда этот фигляр взялся? — проворчал Дэнситиро, сожалея о потерянном 
времени. 
    Как и предсказывал лекарь, первые дни оказались самыми тяжелыми. Наступил 
четвертый день. К ночи Сэйдзюро стало немного полегче. Он приоткрыл глаза, 
соображая, день сейчас или ночь. Светильник у изголовья едва теплился. Из 
смежной комнаты доносился храп приставленного к Сэйдзюро ученика. 
    «Я все еще жив, — подумал Сэйдзюро. — Жив и покрыт позором». Дрожащей рукой 
он натянул на себя одеяло. 
    «Как смотреть людям в лицо? — Сэйдзюро с трудом сдерживал слезы. — Все 
кончено! — простонал он. — Пропал и я, и род Ёсиока». 
    Прокричал петух. Светильник затрещал и угас. В комнату проник бледный свет 
зари. Сэйдзюро почудилось, будто он снова на поле около Рэндайдзи. Глаза 
Мусаси! Он вздрогнул. Сэйдзюро осознавал, что в фехтовании ему далеко до этого 
человека. Почему он не бросил меч, не признал поражения и не попытался спасти 
остатки семейной репутации? 
    «Я зазнался, — простонал Сэйдзюро. — Какие у меня заслуги, кроме той, что я 
сын Ёсиоки Кэмпо?» 
    Сэйдзюро наконец понял, что дом Ёсиоки придет в упадок, если он останется 
его главой. Род Ёсиока не может процветать вечно, особенно в период бурных 
перемен. 
    «Поединок с Мусаси лишь ускорил падение. Почему я не умер на поле боя? 
Зачем мне жизнь?» 
    Сэйдзюро сдвинул брови. Безрукое плечо ломило от боли. 
    Раздался сильный стук в ворота дома, и через несколько мгновений в смежную 
комнату явился привратник, чтобы разбудить дежурного самурая. 
    — Дэнситиро? — воскликнул тот. 
    — Только что явился. 
    Оба, побежали к воротам. Еще один человек вошел в комнату Сэйдзюро. 
    — Молодой учитель, хорошие новости! Господин Дэнситиро вернулся. 
    Ставни подняли, в жаровню подложили угля, приготовили подушку-дзабутон. 
Из-за сёдзи раздался голос Дэнситиро: 
    — Брат здесь? 
    «Давно не слышал его», — подумал Сэйдзюро. Он сам вызвал Дэнситиро, но в 
нынешнем положении стеснялся показаться на глаза даже брату, вернее брату 
хотелось показываться меньше всего. 
    Дэнситиро вошел. Сэйдзюро попытался улыбнуться. 
    Дэнситиро заговорил бодро и напористо: 
    — Видишь, никчемный братец мигом явился на помощь. Я бросил дела и поспешил 
сюда. Запаслись провизией в Осаке. Потом были в пути всю ночь. Я здесь, так что 
не беспокойся. Что бы ни случилось, никто и пальцем не посмеет тронуть школу. 
Это еще что? — уставился Дэнситиро на слугу, принесшего поднос с чаем. — Я не 
пью чай. Неси сакэ! 
    Дэнситиро выглянул в соседнюю комнату и приказал поплотнее задвинуть сёдзи. 

    — Вы что, обезумели? Не видите, мой брат замерз? — заорал он во всю глотку. 

    Сев на дзабутон перед жаровней, Дэнситиро некоторое время молча смотрел на 
раненого. 
    — Какую позицию ты принял перед боем? Почему проиграл? Миямото Мусаси 
приобрел некоторую известность, но он все равно остается новичком. Как ты 
допустил, чтобы этот бродяга застал тебя врасплох? 
    В дверях появился ученик. 
    — Что еще? 
    — Сакэ готово. 
    — Неси сюда! 
    — Я поставил в соседней комнате. Вы ведь сначала примете ванну? 
    — И не подумаю. Тащи сакэ сюда! 
    — В комнату молодого учителя? 
    — Почему бы нет? Я не видел его несколько месяцев и хочу с ним поговорить. 
Пусть мы не очень дружили, но в трудную минуту никто не заменит родного брата. 
Вот я и выпью за его здоровье около его постели. 
    Дэнситиро налил чашечку, за ней другую, третью... 
    — Ах, как славно! — воскликнул он. — Был бы ты здоров, я тебя бы угостил.