— Как хочется пить! — громко простонал Матахати, медленно поднимаясь на 
ноги, но все еще не отрываясь от стены. Посетители умолкли, наблюдая, как он 
добрался до кадки с водой и, чуть не окунувшись в нее, зачерпнул воды. 
Напившись, Матахати швырнул ковш в сторону и, шатаясь, направился к выходу. 
    От увлекательного зрелища первым оправился хозяин, который бросился со всех 
ног за уходящим клиентом. 
    — Вы не заплатили! — крикнул он. 
    — Ты о чем? — пробурчал Матахати. 
    — Вы кое-что забыли. 
    — Ничего я не забыл, 
    . — Забыли заплатить, хе-хе... 
    — Неужели? 
    — Сожалею, но именно так. 
    — У меня нет денег. -Нет? 
    — Совсем. Недавно были, а теперь... 
    — Вы хотите сказать, что ели и пили у меня... 
    — Заткнись! I Пошарив в кимоно, Матахати достал коробочку для лекарств, 
принадлежавшую убитому самураю, и швырнул ее в лицо хозяину лавки, 
    — Не поднимай шум! Я — самурай с двумя мечами. Ослеп, не видишь? Я не 
настолько пьян, чтобы улизнуть, не заплатив. Эта вещица, подороже твоего сакэ. 
Сдачу возьми себе! 
    Хозяин лавки стоял, прижав руки к лицу. Коробочка угодила в цель. 
Высунувшиеся из-под занавески посетители возмущались. Пьяному непереносимо 
видеть другого пьяного, который отказывается платить. 
    — Мерзавец! - Жулик! 
    — Надо его проучить! 
    Посетители выбежали из лавки и окружили Матахати. 
    — Плати, негодяй! Так просто не уйдешь! 
    — Мошенник! Всегда, видно, надуваешь людей. Мы тебя вздернем, если не 
заплатишь. 
    Матахати взялся за рукоятку меча, чтобы припугнуть расшумевшихся людей, 
    — Считаете, что можете меня повесить? — угрожающе проговорил он. — Хотел бы 
посмотреть, как вы это сделаете! Да знаете ли вы, я такой? . 
    — Знаем, что ты пройдоха! Грязный ронин с помойки, у тебя гордости меньше, 
чем у нищего, а наглости больше, чем у вора! 
    — Сами напрашиваетесь на неприятности! — крикнул Матахати грозно сдвинув 
брови. — Посмотрим, как запоете, узнав мое имя. 
    — Имя? Что особенного в твоем имени? 
    — Я — Сасаки Кодзиро, соученик Ито Иттосая, мастер фехтовального стиля 
Тюдзё. Вы должны были слышать обо мне! 
    — Ну, потешил! Плевать нам на твое имя. Давай-ка гони деньги! Кто-то 
протянул руку, чтобы схватить Матахати. 
    — Если коробки для лекарств мало, я добавлю еще кое-что! — крикнул Матахати.
 
    С этими словами он выхватил из ножен меч и отсек человеку руку. Поняв, что 
недооценили противника, все бросились врассыпную. С гордым видом Матахати 
кричал им вслед: 
    — Назад, скоты! Узнаете, что такое меч Кодзиро! Вернитесь, и я поснимаю вам 
головы! 
    Матахати взглянул на небо и широко ухмыльнулся, довольный своей выходкой. 
Настроение его внезапно испортилось, он помрачнел и, неловким движением вложив 
меч в ножны, заковылял в темноту. 
    Коробочка для лекарств тускло поблескивала в свете звезд. Она была из 
черного сандала с перламутровой инкрустацией и не казалась дорогой, но 
голубоватый отлив перламутра придавал ей неброскую изысканность. 
    Выйдя из винной лавки, странствующий монах подобрал коробочку. Он торопливо 
зашагал вперед, но потом вернулся под навес лавки и принялся рассматривать 
рисунок и шнур, поднеся коробочку поближе к щели в стене, откуда пробивался 
свет. «Это же коробочка хозяина! — пробормотал монах. — Она была у него на 
поясе, когда его убили в замке Фусими. Да вот и его имя, Тэнки, написанное на 
донышке». 
    Монах поспешил за Матахати. 
    — Сасаки! — закричал он. — Сасаки Кодзиро! 
    Матахати слышал, как кто-то зовет Сасаки Кодзиро, но его голова была 
затуманена сакэ, и он забыл, что это имя с некоторых пор имеет к нему отношение.
 Качаясь, он брел по улице Хорикава, миновав улицу Кудзё. Монах, догнав его, 
ухватил за ножны. 
    — Подожди, Кодзиро! — проговорил он. — Одну минуту. 
    — Ты меня? — икнул Матахати. 
    — Ты ведь Сасаки Кодзиро! 
    Глаза монаха сверкнули холодным блеском. Матахати слегка протрезвел. 
    — Да, я Кодзиро. Что привязался? — Спросить кое-что хочу. 
    — Что еще? 
    — Откуда у тебя эта коробочка? 
    — Коробочка? — недоуменно повторил Матахати. 
    — Да, коробочка для лекарств. Откуда она у тебя? Как она к тебе попала? Это 
единственное, что я хочу узнать. 
    Монах держался вежливо. Он был молод, лет двадцати шести, и не походил на 
жалких нищенствующих монахов, которые побираются по храмам и живут на подаяния. 
В руке у монаха была двухметровая дубовая палка.