к чувствительному юноше, но беседа с ним отвлекала его от скуки. 
    — Вот оно как... — промолвил он с наигранным интересом. — Он, значит, умер, 
не дождавшись тебя. 
    — Как я хотел быть рядом, когда он слег от недуга! Учитель находился в 
Кодзукэ, в сотнях километров от Суо. В это самое время скончалась матушка, так 
что я не смог присутствовать около его смертного одра. 
    Солнце скрылось за тучами, небо посерело. Море заволновалось, и пена 
захлестывала палубу. 
    Молодой человек предавался воспоминаниям. Он продал родительский дом в Суо 
и послал письмо Тэнки, сообщив о встрече с ним в день весеннего равноденствия. 
Дзисай, не имевший близких родственников, вряд ли оставил значительное 
наследство, но он поручил Тэнки передать молодому человеку немного денег, 
свидетельство и книгу тайных приемов. Тэнки собирался странствовать и 
набираться опыта перед встречей с другом в назначенный день на горе Хорайдзи в 
провинции Микава, на полпути между Кодзукэ и Авой. Молодой человек хотел пожить 
в Киото, набираясь знаний и осматривая окрестности. 
    — Вы из Осаки? — спросил он у Тодзи, закончив рассказ. 
    — Нет, из Киото. 
    Оба примолкли, слушая шум волн и хлопанье паруса на ветру. 
    — Ты хочешь пробиться в жизни с помощью боевого искусства? — произнес Тодзи.
 
    Вопрос был обычным, но на лице Тодзи было явное снисхождение, близкое к 
презрению. Он перевидал множество бойких молодых фехтовальщиков, хвастающих 
свидетельствами и книгами секретов. Он был убежден, что не может существовать 
такого количества профессиональных мастеров меча. Он сам все еще ходил в 
учениках, пусть даже избранных, хотя в школе Ёсиоки провел двадцать лет. 
    Молодой человек, не меняя позы, пристально посмотрел на серые волны. 
    — Киото? — пробормотал он, оборачиваясь к Тодзи. — Я слышал о тамошнем 
фехтовальщике Ёсиоке Сэйдзюро, старшем сыне Ёсиоки Кэмпо. Он по-прежнему 
продолжает дело отца? 
    Тодзи захотелось подразнить собеседника. 
    — Да, — ответил он, — школа Ёсиоки вроде бы процветает. Бывал 
    в ней? 
    — Нет, но, приехав в Киото, вызову Сэйдзюро на поединок и посмотрю, 
насколько тот умел. 
    Тодзи притворно закашлялся, чтобы подавить смех. Спокойная самоуверенность 
юнца становилась несносной. Тот, конечно, не знал о положении Тодзи в школе, но 
ему со временем придется раскаяться в необдуманных словах. Скорчив 
презрительную гримасу, Тодзи поинтересовался: 
    — Считаешь, что выйдешь из поединка целым и невредимым? 
    — Почему бы и нет? — живо отозвался молодой человек. Сейчас Кодзиро 
захотелось посмеяться вслух, что он и сделал: 
    — Дом Ёсиоки велик и знаменит. Кэмпо, насколько я знаю, воистину был 
выдающимся мастером меча. Говорят, что ни один из его сыновей ничего собой не 
представляет. 
    — Можно ли утверждать такое, не встретившись с ними? 
    — Я не верю всему, что говорят самураи в провинциях, но все уверены, что с 
Сэйдзюро и Дэнситиро дому Ёсиоки наступает конец. 
    Тодзи выводила из терпения болтовня молодого человека. Он готов был 
представиться, но посчитал невыгодным выяснять отношения. С трудом сдерживаясь, 
Тодзи ответил: 
    — В провинциях полно всезнаек, я не удивляюсь, что дом Ёсиоки там 
недооценивают. Расскажи поподробнее о себе. Ты обмолвился, будто нашел способ 
рассекать на лету ласточек? 
    — Да, говорил. 
    — Длинным мечом? -Да. 
    — В таком случае ты без труда разрубишь одну из чаек, которые кружат над 
нами. 
    Юноша не отвечал. Его вдруг осенило, что Тодзи замышляет что-то недоброе. 
Глядя на плотно сжатые губы незнакомца, молодой человек сказал: 
    — Я могу, но к чему такая глупость? 
    — Почему же? Ты настолько ловок, что унижаешь дом Ёсиоки, не побывав там... 
— напыщенно произнес Тодзи. 
    — Я вас обидел? 
    — Ничуть, — ответил Тодзи. — Но людям из Киото не нравится, когда чернят 
школу Ёсиоки. 
    — Но я не утверждал, что это мое мнение. Я лишь повторил слышанное от 
других. 
    — Молодой человек! — строго произнес Тодзи. -Что? 
    — Знаешь, что означает «недозрелый самурай»? Предупреждаю ради твоего же 
блага. Недооценка других не доведет тебя до добра. Бахвалишься, что рубишь 
ласточек на лету, толкуешь о свидетельстве об овладении стилем Тюдзё, но не 
забывай, что вокруг тебя не одни дураки. Следует получше приглядеться к 
собеседнику, прежде чем хвастаться. 
    — По-вашему, я бахвалюсь? 
    — Вот именно! 
    Выпятив грудь, Тодзи подошел ближе. 
    — Хвастовство юноши простительно, но ты должен знать меру. 
    Молодой человек молчал. Тодзи продолжал: 
    — Я не против твоих рассказов. Хочу только уточнить, что я — Гион Тодзи,