поэтому такая школа была бы всем кстати. Она выпускала бы гораздо больше 
профессиональных фехтовальщиков. Тодзи с каждым днем укреплялся в мысли, что 
священный долг новой школы — это приобщение к стилю Кэмпо по возможности 
широкого круга людей. 
    Сэйдзюро сочинил по этому поводу прошение, вооружившись которым Тодзи 
отправился на запад островов Хонсю, потом на Кюсю и Сикоку собирать 
пожертвования с выпускников школы Кэмпо. В феодальных владениях по всей стране 
служило много учеников Кэмпо, были среди них и достигшие высокого положения. 
Как ни увещевал их Тодзи, лишь немногие захотели внести деньги или дать 
подписку о будущем взносе. Все они, как правило, говорили: «Я сообщу ответ в 
письме» или «Обсудим дело, когда я приеду в Киото» и прочее в том же духе. 
Тодзи возвращался с ничтожной толикой суммы, на которую рассчитывал. 
    Разорившееся хозяйство не было, строго говоря, собственностью Тодзи, 
поэтому и его воображение рисовало не образ Сэйдзюро, а Око. Соблазнительное 
видение, однако, не могло надолго увлечь его, и он снова почувствовал 
беспокойство. Тодзи завидовал молодому человеку, ловившему блох у обезьянки. 
Ему хотелось убить время, поэтому он подошел к юноше и попытался завязать 
разговор. 
    — Привет, молодой человек! В Осаку едешь? 
    — Да, — ответил тот, не поднимая головы и мельком взглянув исподлобья на 
Тодзи. 
    — Семья живет там? 
    - Нет. 
    — А ты из Авы? 
    - Нет. 
    Разговор не клеился. 
    Тодзи помолчал и сделал еще одну попытку разговорить молодого 
    человека. 
    — У тебя отличный меч. 
    Комплимент явно польстил молодому человеку. Он живо повернулся к Тодзи. 
    — Он очень давно хранится в нашей семье. Это боевой меч. Хочу найти в Осаке 
хорошего оружейника и переделать ручку, чтобы носить его на поясе. 
    — Но он слишком длинный для ношения на боку. 
    — Вряд ли. Меньше метра. 
    — Для меча это много. Молодой человек улыбнулся. 
    — Каждый должен владеть мечом такой длины, — самоуверенно ответил он. 
    — Конечно, можно фехтовать мечом в девяносто и даже в сто двадцать 
сантиметров, — с легкой укоризной возразил Тодзи, — но это по силам Только 
настоящему мастеру. Сейчас полно хвастунов, щеголяющих огромными мечами. 
Выглядят внушительно, но стоит делу принять серьезный оборот, так они спасаются 
бегством. Какой стиль ты изучал? 
    Речь зашла о фехтовании, и Тодзи не мог скрыть чувства превосходства над 
мальчиком. 
    Молодой человек, мельком взглянув на высокомерное лицо Тодзи, ответил: 
    — Стиль Томиты. 
    — Он основан на применении более короткого меча, — непререкаемо заявил 
Тодзи. 
    — Я изучал стиль Томиты, но не обязан пользоваться коротким мечом. Не люблю 
подражать. У моего учителя был короткий меч, а я решил попробовать длинный, и 
меня выставили из школы. За непокорность. 
    — Вы, молодые люди, любите ниспровергать авторитеты. А что потом? 
    — Я уехал из деревни Дзёкёдзи провинции Этидзэн и отправился к Канэмаки 
Дзисаю. Он превзошел стиль Томиты и разработал стиль Тюдзё. Он из сочувствия 
взял меня в ученики и через четыре года объявил, что я могу идти собственной 
дорогой. 
    — Провинциальные учителя легко раздают свидетельства. 
    — Только не Дзисай. Он очень строгий. Он выдал свидетельство еще одному 
человеку кроме меня — Ито Ягоро Иттосаю. Я стал настойчиво работать, решив 
получить второе в истории школы официальное свидетельство. Я не успел завершить 
курс, потому что меня вызвали домой к умирающей матери. 
    — Ты откуда родом? 
    — Из Ивакуни в провинции Суо. Дома я практиковался каждый день у моста 
Кинтай, срезая на лету ласточек и рубя лозу. Так я разработал некоторые 
собственные приемы. Перед смертью мать передала мне меч, наказав беречь его, 
потому что его сделал Нагамицу. 
    — Нагамицу? Неужели? 
    — На мече клейма мастера нет, но всегда считалось, что это его работа. В 
наших местах этот меч известен всем, его называют Сушильный Шест. 
    Немногословный с виду молодой человек разговорился, когда речь зашла о 
любимом предмете. Он оживленно рассказывал все, что знал, не обращая внимания 
на собеседника. Его повествование наводило на мысль, что он — человек 
целеустремленный и сильный, несмотря на вычурный вкус в одежде. 
    Молодой человек вдруг замолк, глаза его подернулись печалью. 
    — Когда я был в Суо, — продолжил он, — Дзисай заболел. Не сдержавшись, я 
разрыдался, когда узнал об этом от Кусанаги Тэнки. Тэнки поступил в школу 
задолго до меня и продолжал обучение, когда учитель захворал. Тэнки приходился 
ему племянником, но учитель и не помышлял выдавать ему свидетельство. Дзисай 
сказал Тэнки, что пожалует свидетельство мне вместе с книгой тайных приемов. 
Учитель захотел сделать это собственноручно. 
    На глазах молодого человека навернулись слезы. Тодзи не испытывал симпатии