Мальчик, прочитав письмо до конца, заявил: 
    — Никуда не годится! Никто не поймет, о чем это письмо. 
    — Напиши сам, если ты такой умный. 
    — Хорошо. Объясните, что вы хотите сообщить. Дзётаро уселся и взял кисть. 
    — Неуклюжий болван! — воскликнул старик. 
    — Почему это я неуклюжий? Это вы не умеете писать. 
    — У тебя из носа капает на бумагу. 
    — Виноват. Отдайте мне этот лист как плату за услугу. Дзётаро высморкался в 
испорченный лист. 
    — Так о чем письмо? 
    Уверенно держа кисть, мальчик быстро писал под диктовку. Письмо было 
окончено, когда пришел постоялец. От дождя он накинул на голову мешок из-под 
угля, подобранный где-то по пути. Мусаси остановился у входа, выжимая мокрые 
рукава кимоно. 
    — Цветы сливы опали от ливня, — проворчал он. 
    За двадцать дней Мусаси так привык к постоялому двору, что он казался ему 
домом. Каждое утро он видел усыпанное розовым цветом сливовое дерево у ворот. 
Сейчас мокрые лепестки лежали в грязи. 
    Мусаси остановился, удивленно глядя на сидевших голова к голове мальчика из 
винной лавки и старика хозяина. Он тихо подошел и украдкой заглянул через плечо 
хозяина. Дзётаро проворно спрятал кисть и лист бумаги за спину. 
    — Подглядывать нельзя! — сказал он. 
    — Дай посмотреть, — попросил Мусаси. 
    — Не дам! — упрямо ответил Дзётаро. 
    — Брось дурака валять, дай взглянуть! - Настаивал Мусаси. 
    — При условии, что вы купите сакэ. 
    — Вот к чему ты клонишь! Хорошо. 
    — Пять кувшинчиков? 
    — Столько не надо. -- Три? 
    — Тоже многовато. 
    — Сколько вы хотите? Не будьте скрягой! I 
    — Скрягой? Ты знаешь, что я — бедный фехтовальщик. У меня нет лишних денег, 
чтобы сорить ими. 
    — Ладно, я сам отмерю, не тратя ваших денег. Но взамен вы расскажете мне 
что-нибудь интересное. 
    Сделка состоялась, и довольный Дзётаро зашлепал по лужам к винной лавке. 
    Мусаси внимательно прочитал письмо. Потом спросил у хозяина: 
    — Правда он написал? 
    — Да. Диву даешься. Мальчишка очень смышленый. 
    Мусаси пошел к колодцу, окатился холодной водой и переоделся в сухое. 
Старик тем временем повесил котелок над очагом, поставил чашку для риса и подал 
маринованные овощи. Вернувшись в кухню, Мусаси сел у очага. 
    — Куда запропастился маленький негодник? — бормотал старик. — Неужели так 
трудно принести сакэ из соседней лавки. 
    — Сколько лет мальчику? 
    — Говорит, одиннадцать. 
    — Выглядит старше. 
    — Так ведь с семи лет прислуживает в винной лавке. Видит разных людей: 
погонщиков лошадей, ремесленников, путешественников, всех не перечислить. 
    — Где он научился так хорошо писать? 
    — Он и впрямь так умело пишет? 
    -- Видно, что детская рука, но в почерке есть что-то особое, я бы сказал, 
прямодушие. Если бы речь шла о фехтовальщике, я назвал бы это широтой натуры. 
Из мальчика выйдет толк. 
    — В каком смысле? 
    — Будет настоящим человеком. 
    — Да? — Старик хмуро поднял крышку с котелка, проворчав: — До сих пор не 
явился. Где-то болтается. 
    Хозяин надел гэта и собрался было в винную лавку, когда прибежал Дзётаро. 
    — Где тебя носило? — спросил старик. — Почему гости должны 
    ждать? 
    — Не мог выбраться раньше. В лавке сидел совсем пьяный человек, 
    он схватил меня и долго расспрашивал. 
    — О чем? 
    — О Миямото Мусаси. 
    — Ты, конечно, болтал без умолку. 
    — Какая разница? Вся округа знает, что произошло в Киёмидзу. Наша соседка и 
дочь мастера-лакировщика были в тот день в храме и все видели. 
    — Хватит об этом, — умоляющим тоном проговорил Мусаси. Наблюдательный 
мальчишка, уловив настроение Мусаси, сказал: 
    — Можно посидеть немного с вами? 
    Дзётаро принялся отмывать ноги, прежде чем войти в комнату с очагом. 
    — Оставайся, коли не получишь нагоняй от хозяина лавки. 
    — Сейчас я ему не нужен. 
    — Ладно. 
    — Я подогрею сакэ. У меня хорошо получается. 
    Дзётаро поставил кувшинчик в горячую золу, и вскоре сакэ было готово. 
    — Ты ловкий, — одобрил Мусаси. 
    — Вы любите сакэ? 
    -Да.