воспроизвел волшебный мир танца. Такэдзо, теперь Мусаси, замирал от восхищения, 
благоговения и радости. Сакэ лилось рекой. 
    На следующий день Такэдзо и Такуан покинули замок. Мусаси сделал первый шаг 
в новую жизнь — мир дисциплины и совершенствования воинского мастерства. Во 
время трехлетнего заточения он решил досконально изучить «Сунь-цзы». 
    У Такуана были свои планы. Он собирался в очередное странствие, и, по его 
словам, настала пора расставаться. 
    Выйдя за ворота замка, они вышли в город. Мусаси стал прощаться, но Такуан 
удержал его за рукав. 
    — Никого не хотел бы повидать? - Кого? 
    — Огин. 
    — Она жива? — изумленно воскликнул Мусаси. Никогда, даже во сне, он не 
забывал о нежной сестре, заменившей ему мать. 
    Такуан рассказал, что, когда Такэдзо напал на острог в Хинагуре три года 
назад, Огин уже не было там. Ее ни в чем не смогли обвинить, но она не захотела 
возвращаться в Миямото и осталась в деревне у родственников в Саё. Она и по сей 
день счастливо живет там. 
    — Хочешь ее увидеть? — спросил Такуан. — Она мечтает о встрече. Три года 
назад я посоветовал ей считать тебя мертвым, и в некотором смысле ты умер 
заживо. Я пообещал через три года привести нового брата, не имеющего ничего 
общего с прежним Такэдзо. 
    Мусаси молитвенно сложил ладони и склонил голову, словно бы перед статуей 
Будды. 
    — Ты не только позаботился обо мне, — произнес он, охваченный волнением, — 
но и спас Огин. Такуан, воистину безмерно твое сострадание к людям. Никогда не 
смогу тебя отблагодарить. 
    — Лучшей благодарностью будет, если пойдешь со мной к Огин. 
    — Но... может, мне не обязательно видеться? Услышать о сестре из твоих уст 
— все равно что повидаться с ней. 
    — Уверен, ты хочешь взглянуть на нее хоть одним глазком. 
    — Нет. Я действительно умер, Такуан, и родился заново. Пока не время 
возвращаться к былому. Я должен сделать решительный шаг в будущее. Я на ощупь 
отыскиваю путь, которому должен следовать. Когда я продвинусь по пути знания и 
самосовершенствования, у меня будет время остановиться и оглянуться на прошлое. 
Но не сейчас! 
    — Ясно. 
    — Мне трудно найти нужные слова, но ты меня поймешь, надеюсь. 
    — Да. Я рад, что ты обрел цель в жизни. Поступай по своему разумению. 
    — Теперь простимся. Встретимся снова, если меня не убьют во время 
странствий. 
    — Обязательно увидимся, если судьба сведет нас. Такуан сделал несколько 
шагов, но вдруг остановился. 
    — Должен предупредить, что Осуги и дядюшка Гон покинули Миямото три года 
назад и пошли разыскивать тебя и Оцу. Они поклялись не возвращаться, пока не 
отомстят вам. Ни возраст, ни пошатнувшееся здоровье не образумили их — они все 
еще продолжают поиски. Не думаю, что они представляют серьезную угрозу. Не 
считай их страшными врагами. И еще есть человек по имени Аоки Тандзаэмон. Имя 
тебе, вероятно, не знакомо, но это тот самый, что руководил в Миямото облавой 
на тебя. Незадачливый самурай запятнал воинскую честь, и князь Икэда навсегда 
уволил его со службы. Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к нам с тобой. 
Аоки, несомненно, тоже где-то странствует. 
    Монах помрачнел. 
    — Мусаси, ты вступаешь на опасный путь. Помни об этом каждую минуту! 
    — Постараюсь, — улыбнулся Мусаси. 
    — Теперь, кажется, все. Прощай! — Такуан пошел не оглядываясь. Путь его 
лежал на запад. 
    -- Счастливо! — крикнул ему вслед Мусаси. Он стоял на распутье, пока фигура 
монаха не исчезла из виду. Потом Мусаси зашагал 
    на восток. 
    — Теперь я остался с одним лишь мечом. На него только я и могу положиться, 
— сказал себе Мусаси, поглаживая эфес. — Буду жить по его законам. Меч станет 
моей душой. Овладевая им, я буду совершенствовать себя во имя мудрости. Такуан 
следует Путем Дзэн. Я избрал Путь Меча. И должен превзойти даже Такуана. 
    Так решил Мусаси. Он был еще молод, поэтому мог многое успеть в жизни. 
    Мусаси шел уверенным шагом, глаза светились молодостью и надеждой. Порой он 
приподнимал поля соломенной шляпы и вглядывался в даль, мысленно представляя 
путь в будущее, по которому предстояло пройти, не ведая, что подстерегает его в 
дороге. 
    Мусаси не успел выйти за пределы Химэдзи, как с моста Ханада к нему с 
криком бросилась какая-то женщина. Мусаси прищурился, чтобы солнечный свет не 
мешал ему разглядеть женщину. 
    — Это ты! — вымолвила Оцу, хватая его за рукав. Мусаси онемел от изумления. 

    — Такэдзо, ты ведь не забыл? Помнишь, как называется мост? Забыл мое 
обещание ждать тебя здесь до бесконечности? — обиженно 
    говорила Оцу. 
    — Ты прождала три года? — поразился Мусаси. 
    — Осуги и дядюшка Гон настигли меня сразу после того, как мы расстались. Я 
заболела, пришлось остановиться в харчевне. Была на волосок от смерти, но мне 
удалось спастись. Через двадцать дней после нашего расставания на перевале