Поднялся гул голосов, возражавших против помилования Такэдзо. Кто-то 
крикнул: 
    — Убить его! Он опасен, он преступник! Если мы его отпустим, он станет 
проклятием нашей деревни. 
    Такуан молчал, взвешивая возможный исход разговора. По толпе катился гул 
голосов. 
    — Убить его! Смерть! 
    В это время вперед протиснулась старая женщина, энергично оттолкнув дюжих 
мужчин. Это была Осуги. Она добралась до ступенек, уперлась взглядом в Такэдзо, 
затем повернулась к толпе. Она закричала, потрясая деревянной палкой: 
    — Мало просто убить его! Пусть его сначала подвергнут пыткам! Взгляните на 
эту омерзительную рожу! Ах ты, гадкая тварь! — Осуги принялась колотить Такэдзо,
 пока не выбилась из сил. Такэдзо только морщился от боли. 
    Осуги угрожающе уставилась на Такуана. 
    — Что вам нужно? — спросил монах. 
    — Из-за этого убийцы загублена жизнь моего сына, — трясясь, прокаркала 
Осуги. — Без Матахати у нас некому стать главой рода. 
    — Простите, — возразил монах, — если говорить начистоту, то Матахати — 
человек заурядный. Не лучше ли объявить наследником вашего зятя и передать ему 
благородную фамилию Хонъидэн? 
    — Как ты смеешь так говорить? — опешила надменная старуха и вдруг 
разрыдалась. — Мне нет дела до твоего мнения. Никто его не понимает. Он не 
плохой, он мое дитя! 
    Старуху снова охватила злоба. 
    — Он сбил Матахати с толку, сделал шалопаем вроде себя! — завопила она, 
указывая на Такэдзо. — Я имею право с ним расквитаться! 
    Обращаясь к толпе, Осуги крикнула: 
    — Разрешите мне решить судьбу Такэдзо! Я знаю, что с ним делать. Чей-то 
сердитый голос из задних рядов заставил старуху замолчать. 
    Толпа раздвинулась, словно по ней пробежала трещина, и Чахлая Борода быстро 
прошагал к галерее храма, кипя от гнева. 
    — Что здесь происходит? Что за балаган? Все вон! Марш на работу! Все по 
домам! 
    Толпа колыхнулась, но никто не торопился уходить. 
    — Вы что, оглохли! Все по домам! Чего ждете? 
    Самурай грозно наступал на толпу, сжимая эфес меча. Первый ряд попятился в 
испуге. 
    — Стойте! — закричал Такуан. — Добрым людям нет нужды уходить. Я собрал их, 
чтобы обсудить участь Такэдзо. 
    — Молчать! — скомандовал самурай. — Тебя никто не спрашивает. Посмотрев на 
Такуана, Осуги и толпу, самурай загремел: 
    — Симмэн Такэдзо совершил тяжкие преступления против законов провинции. Он 
бежал с поля боя в Сэкигахаре. Чернь не имеет права определять ему наказание. 
Преступника надлежит выдать властям. 
    — Неправда, — покачал головой Такуан. Предваряя возражение Чахлой Бороды, 
монах предостерегающе поднял палец. — Мы договаривались о другом. 
    Честь самурая оказалась под угрозой. 
    — Такуан, ты получишь денежное вознаграждение от правительства за поимку 
Такэдзо. Как официальный представитель князя Тэрумасы, я принимаю задержанного 
под свою ответственность. Пусть его судьба вас больше не тревожит. Забудьте о 
нем! 
    — Да, госпожа, — ответила Оцу, низко склоняясь перед старой каргой. 
    — Ты признала наши родственные отношения, и я хочу кое-что сообщить тебе, 
но сначала угости меня чаем. Я разговаривала сейчас с Такуаном и самураем из 
Химэдзи, и служка не удосужился подать чай. Горло пересохло. 
    Оцу послушно принесла чай. 
    — Речь о Матахати, — сразу взялась за дело старуха. — Я не верю всему, что 
болтает враль Такэдзо, но, похоже, Матахати жив и находится в другой провинции. 

    — Неужели? — холодно отозвалась Оцу. 
    — Полной уверенности нет, но настоятель храма как твой попечитель 
согласился на твой брак с моим сыном. Семейство Хонъидэн приняло тебя невесткой.
 Верю, ты не откажешься от данного слова, каким бы ни оказалось будущее. 
    — Да, но... 
    — Ты ведь не нарушишь уговор? Оцу тихо вздохнула. 
    — Ну вот и хорошо! Я очень рада, — сказала Осуги, считая разговор 
законченным. — А то люди всякое болтают. Кто знает, когда вернется Матахати, 
поэтому я хочу, чтобы ты перебралась из храма ко мне. У меня больше нет сил 
работать, старшую невестку особо не погоняешь, у нее в собственной семье дел по 
горло. Нужна твоя помощь. 
    - Но я... 
    — Кому, как не невесте Матахати, войти в семейство Хонъидэн? 
    — Не знаю, но... 
    — Ты что же, не хочешь переезжать к нам? Не по душе жить у меня? Любая 
девушка прыгала бы от радости. 
    — Дело в том, что... 
    — Нечего ломаться. Собирай вещи! 
    — Прямо сейчас? Может, подождать немного! 
    — Чего ждать? 
    — Пока Матахати вернется.