стер подошел ко мне, взял лук из моих рук и сел на свою подушечку спиной ко 
мне. Я знал, что это значит, и удалился.
	 На следующий день мистер Коматия поставил меня в известность, что Мастер 
отказывается заниматься со мной дальше, потому что я попытался обмануть его.
	 Очень раздосадованный тем, как было понято мое поведение, я объяснил мистеру 
Коматие, что изобрел этот метод отпускания тетивы, потому что стремился 
поскорее добиться успеха. После того, как мистер Коматия походатайствовал за 
меня, Мастер согласился продолжить со мной занятия при условии, что я пообещаю 
никогда впредь не оскорблять дух "Великого Учения".
	 Не знаю, что меня тогда исцелило, глубокое раскаяние или поведение Мастера.
	 Впоследствии он ни разу ни одним словом не упомянул этот инцидент, а только 
спокойно сказал: -- Вот видишь, что получается, когда человек не может 
бесцельно ждать в состоянии наивысшего напряжения. Ты никогда не научишься 
делать это, если будешь постоянно спрашивать себя: "Смогу ли я бесцельно 
ждать?" Просто наберись терпением и наблюдай, что проиходит -- и как оно 
происходит! Я напомнил Мастеру, что нахожусь в Японии уже четвертый год, и что 
срок моего пребывания в этой стране ограничен.
	 -- Путь в цели не может быть измерен! Причем здесь недели, месяцы, годы? -- А 
что, если мне придется прервать занятия на полпути? -- спросил я.
	 -- Если ты по-настоящему перерастешь свой эгоизм, ты сможешь прервать занятия 
в любой момент. А пока продолжай заниматься.
	 И вот мы начали все с самого начала, будто то, чему я уже научился, было мне 
совсем не нужно. Однако ожидание в точке наибольшего напряжения было для меня 
таким же неудачным, как и раньше. Создавалось впечатление, что я никогда не 
смогу выйти из этого затруднительного положения.
	 -- Как может выстрел произойти, если "я" не отпускаю тетиву? -- спросил я 
однажды у Мастера.
	 -- "Оно" отпускает тетиву, -- ответил он.
	 -- Я слышал эти слова от вас уже несколько раз. Разрешите мне задать вопрос 
по-другому. Как я могу, не осознавая себя, ждать выстрела, если "меня" там уже 
нет? -- "Оно" ждет в состоянии наибольшего напряжения.
	 -- Кто такой или что такое это "Оно"? -- Как только ты узнаешь это, я тебе 
больше не понадоблюсь. Если же я объясню тебе словами то, что ты сам еще не 
пережил, я буду худшим из учителей, который не достоин учить других! Поэтому 
давай прекратим наш разговор и продолжим занятие.
	 Проходили недели, но я не делал никаких видимых успехов. В то же время я 
обнаружил, что отсутвие прогресса нисколечко не волнует меня. Может быть, мне 
надоело заниматься? Достигну ли я мастерства в искусстве стрельбы из лука, 
осознаю ли я загадочное "Оно", о котором говорит Мастер, станет ли мне 
когда-нибудь Дзэн более понятным -- все это вдруг показалось мне столь 
отдаленным и несущественным, что я полностью перестал беспокоиться. Несколько 
раз я собирался поведать об этом Мастеру, однако каждый раз, оказавшись перед 
ним, не мог собраться с духом. К тому же, я был убежден, что не услышу от него 
ничего, кроме монотонно повторяемых слов: "Не спрашивай, занимайся!" Поэтому я 
перестал задавать вопросы и перестал бы приходить не занятия, если бы Мастер 
настоятельно не требовал этого. Так проходил день за днем, я выполнял свою 
профессиональную работу и даже перестал сожалеть о том, что уже несколько лет 
бессмысленно прилагаю усилия.
	 И вот однажды после того, как я выстрелил, Мастер низко поклонился и прервал 
течение урока восклицанием: -- Вот сейчас выстрелило "Оно"! Я с недоумением 
уставился на него. Когда до меня в конце концов дошел смысл его слов, я не смог 
удержаться и радостно вскрикнул.
	 -- То, что я сказал тебе, -- произнес Мастер строгим голосом, -- не похвала, 
а факт, который не должен тебя касаться. Не думай также, что мой поклон 
относился к тебе, потому что ты не имеешь никакого отношения к этому выстрелу.
	 Просто в этот раз ты не осознавал себя и находился в состоянии наивысшего 
напряжения без всякой цели, поэтому выстрел отвалился от тебя, как с дерева 
падает созревший плод. А теперь продолжай заниматься так, словно ничего не 
произошло.
	 Только по прошествии некоторого времени у меня иногда стали получаться 
правильные выстрелы, каждый из которых Мастер приветствовал низким поклоном.
	 Как случалось, что выстрел происходит без моего сознательного участия, и как 
могло быть, что моя плотно сжатая правая рука вдруг сама по себе разжималась, я 
не мог понять тогда и не в состоянии объяснить теперь. Факт остается фактом: 
это происходит, и все остальное при этом не имеет значения. Между тем я, по 
крайней мере, научился сам отличать правильные выстрелы от неудачных.
	 Качественное различие между ними столь значительно, что тот, кто хотя бы один 
раз его почувствовал, впоследствии не забудет его никогда.
	 Наблюдатель может отличить правильный выстрел от неправильного по тому, что 
после выстрела правая рука стреляющего отскакивает назад очень плавно, и тело 
при этом не вздрагивает. И еще, после неудачного выстрела из груди вырывается 
сдавленных выдох, закоторым не сразу можно сделать следующий вдох. После 
удачного же выстрела выдох продолжается до конца без усилий, вслед за чем 
воздух снова медленно заполняет грудь. Сердце при этом продолжает биться ровно 
и спокойно, и, не теряя полноты внимания, стрелок может без промедления 
переходить в следующему выстрелу.
	 Субъективно, с точки зрения самого лучника, правильный выстрел вселяет 
чувство, что день только что начался. Человек чувствует расположенность к 
благим действиям и -- что, пожалуй, даже более важно -- в благим не-деяниям.
	 Блаженное, надо сказать, это состояние. Мастер сказал с едва заметной улыбкой,
 что тот, кто пребывает в нем, не теряет его до тех пор, пока не осознает его.