прошлого, в воображении которых они создавались, благодаря своей близости к 
природе обладали совершенно иным менталитетом, чем современные люди.
Как и сновидение, сказка — это бессознательный продукт воображения. Разница 
заключается в том, что это не продукт фантазии одного конкретного человека, а 
результат коллективного творчества многих людей, возможно, целого народа. Иначе 
говоря, она связана с проблемами не одного человека, а значит, более 
универсальна по своему содержанию, чем большинство сновидений.
Интерпретируя некое сновидение, аналитик работает с проблемами конкретного 
человека, он знает, что во сне бессознательное подсказывает способы их решения. 
Будучи продуктом коллективного воображения множества людей, сказки аккумулируют 
сновидения всего человечества и содержат решения разнообразных общечеловеческих 
проблем. Сказки дают возможность постичь типичные душевные драмы, а сказочные 
образы присутствуют в психике любого человека. Тот, кто хочет найти в сказках 
смысл, не ищет решения личных проблем, что было бы тривиально, а углубляется в 
основы общечеловеческого бытия.
В сказках заложено представление о здоровой духовной жизни, которой нам так не 
хватает. С точки зрения психологии, это путь к бессознательному, который 
следует отыскать заново. Анализ сказок, как и анализ сновидений,— это попытка 
перекинуть мост в бессознательное, к сфере богатейших внутренних образов. 
Многие люди уже не улавливают смысла сказочных образов, которые перестали быть 
для них понятными. Неиссякаемый источник знаний, заключенный в сказках, стал 
для нас недосягаем, поэтому их ценность снизилась. Однако еще можно предпринять 
усилия для восстановления утраченного, и эти труды многократно окупятся.
От Юнга мы узнали, что в бессознательном хранится не только вытесненное 
психическое содержание. Изучая человеческую душу, он понял: все новое, что 
появляется в человеческой психике, — это продукт деятельности бессознательного, 
неиссякаемого источника психической и духовной жизни. Эта идея является 
ключевой для юнгианской психологии. Она создает отношение к бессознательному 
как к реальной действующей силе, которая может нести и добро, и зло.
Все сказочные персонажи: феи, драконы, ведьмы и гномы — это архетипические 
образы, существующие в самых глубинных слоях психики. Независимо от того, 
осознаеммы это или нет, они воздействуют на нас, так как являются 
психологической реальностью. Юнгианская интерпретация не дает их полного 
объяснения, но привлекает их, чтобы найти путь к внутреннему переживанию, 
которое воплощается в символической, сказочной форме.
Сказочные события отражают живую психологическую реальность. Отлучив себя от 
мира образов, мы отрежем себе путь к главному источнику своей внутренней 
энергии.
Глубоко в человеческом бессознательном заложен кладезь знаний, или 
универсального духовного опыта, который может нас обогатить, если мы получим к 
нему доступ. Юнг назвал этот уровень психики коллективным бессознательным, 
уровнем архетипов.
Анализ сказок — это один из подходов к работе с архетипическими идеями и 
персонажами коллективного бессознательного. Чтобы удовлетворять требованиям 
сознания и его интеллектуальным абстракциям, сказочные образы должны найти свое 
выражение в психологических понятиях. Через абстрактные понятия можно выразить 
гораздо меньше, чем через красочный образ, но для человека, не слишком хорошо 
ориентирующегося в мире символов, они могут стать средством познания.
Интерпретация сказок — это попытка обозначить чрезвычайно глубокие и 
выразительные послания, скрытые в глубине психики, путем сравнения их с мифами, 
религиозными идеями и сновидениями. По существу, интерпретация сказок — это 
указание на то, что современные люди часто не могут увидеть сами. Сегодня у нас 
в основном заселены верхние этажи нашей психологической структуры, а значит, мы 
отрезаны от своих корней, от своей основы.
Сказки позволяют по-новому оценить фундаментальные основы психики. Поэтому в 
них повествуется об общеизвестном, об очень простом и ясном. «В таком случае,— 
могут удивиться некоторые из нас,— зачем их вообще надо интерпретировать?» 
Возможно, затем, что именно их простота, к которой мы так привыкли, закрыла им 
путь в мир сознания.
Некоторые люди уверены, что обычная сказка просто не может касаться серьезных 
проблем и что интерпретаторы видят в ней много того, чего в ней нет. Лично я 
отношусь к интерпретации как к некой разновидности перевода. Чем лучше и точнее 
человек переводит, тем больше поразительных вещей он открывает для себя. А 
почему нет? Ученый-естественник в результате кропотливой работы тоже открывает 
процессы, которые являются результатом действия неизвестного ему разума природы,
 причем мощь этого разума превосходит интеллект ученого. Разве это удивительно? 
Почему не может где-то существовать интеллект, превосходящий возможности нашего 
разума? И почему мы не можем приблизиться к мудрости бессознательного? Точно 
так же мы поступаем при интерпретации сновидений. Мы просто не сможем понять 
проблему нашего пациента, пока тщательно не проанализируем его сновидения. 
Именно они часто ясно показывают, в чем именно заключается его проблема.
Иногда в сказках слышится голос первобытной ментальности, того времени, когда 
все содержание нашей психики проецировалось на природу. Деревья и животные 
имели голоса и выражали человеческие мысли и чувства. Сегодня мы можем себе 
представить такое состояние психики, изучая древние религии. Но первобытная 
ментальность по-прежнему является частью нашей психики, с которой большинство 
из нас потеряло контакт. Если бы эта часть психики играла второстепенную роль, 
мы не страдали бы от ее потери. На самом деле ее роль значительна. Из 
толкования одного сновидения мы можем извлечь неоценимую пользу, услышав 
подсказку голоса, доносящегося из бессознательного.