понимания в том, что проистекало из Мистерий. Если мы желаем понять Сократа, 
Плато и Аристотеля, мы должны искать источник их философий в Мистериях, не 
говоря о таких выдающихся фигурах, как Гераклит. Вы можете прочитать о нем в 
моей книге "Христианство, как Мистический Факт", как всецело он зависил от 
Мистерий.

 Затем во второй тысяче лет мы видим Христианский импульс вливающийся в 
Духовное развитие, постепенно поглощающий Греческий и объединяющий себя с ним. 
Всецелое второй тысячи лет проходило таким образом, что мощный Христианский 
импульс объединил себя со всем, что перешло из Греции как живущая традиция и 
жизнь. Так мы видим Греческую мудрость, Греческое чувство и Греческое искусство 
медленно и постепенно объединяющимися органически с импульсом Христа. Таким 
образом вторая тысяча лет проходила свой путь. Затем в третьей тысяче лет 
начинается культивирование личности. Мы можем сказать, что мы можем видеть в 
третьей тысяче лет как отлично ощущается Греческое влияние. Мы видим это, когда 
мы рассматриваем таких художников как Рафаэль, Михаил Ангелий и Леонардо да 
Винчи. В третьей тысяче лет Греческое влияние более не воздействует совместно с 
Христианством, как оно делало в культуре во второй тычяче лет; не как нечто 
исторически великое, не как нечто измышленное внешне было Греческое влияние 
ощущаемо в течение второй тычячи лет. Однако в третьей тысяче мы имеем поворот 
в установочных целей Греческого. Мы видим как Леонардо да Винчи, Михаил Ангелий 
и Рафаэль позволили себе быть подверженными влияниям великих творений искусства,
 которые были затем обнаружены; мы видим Греческое влияние становящимся все 
более и более поглощенным. Оно было поглощено безсознательно в течение второй 
тычячи лет, но в третьем тысячелетии оно было принято все более и более 
сознательно. Примером того, как это Греческое влияние становилось 
распознаваемым в глазах мира, должно быть обнаружено в фигуре философа Томаса 
Аквинаса; и как он был вынужден объединить то, что изливалось из Христианской 
философии с философией Аристотеля. Здесь Греческое влияние было поглощено 
сознательно и объединено с Христианством в философской форме; как и в случае 
Рафаэля, Михаила Ангелия и Леонардо да Винчи в форме искусства. Такое всецелое 
движение мысли возвышется до Духовной жизни и даже принимет форму определенной 
религиозной оппозиции в случае Джиордано Бруно и Галилео. Не смотря на все это, 
мы обнаружим где угодно Греческие идеи и концепции, особенно о природе, 
плодоносящие снова; имеется сознательное поглощение Греческого влияния, однако 
это не идет назад далее за Греческий век. В каждой Душе, не только в более 
знающей или более высоко обученной, но в каждой Душе вплоть до наипростейшей, 
Духовная жизнь распространена широко и обитает в тех, в ком Греческое и 
Христианское влияние объединены сознательно. Из университетства вплоть до 
крестьянской хижины Греческие идеи обнаруживаются объединенными с Христианством.


 Теперь, в девятнадцатом веке появляется нечто особенное, что нуждается в 
Антропософии, чтобы объяснить это. Тут мы видим в одном единственном примере, 
что могущественные силы находятся в действии. Когда замечательная поэма 
Бхагавад Гита впервые стала известной в Европе, определенные значительные 
мыслители были восхищены величием поэмы, ее глубоким содержанием; и никогда не 
должно быть забыто, что такой вдумчивый Дух как Вильям фон Хумбольд, когда он 
ознакомился с ней, сказал, что это была самая глубочайшая философская поэма, 
которая когда-либо завладевала его вниманием; и он сделал прекрасное замечание, 
что это стоило того, чтобы иметь возможность дорасти до такого возраста как он, 
чтобы иметь возможность ознакомится с Бхагавад Гита, великой Духовной песней, 
которая звучит из изначальных священных времен Восточной древности. Что за 
чудесная вещь, что медленно, хотя возможно и не так привлекательно все еще для 
широких кругов, так много из Восточной древности было излито в девятнадцатое 
столетие посредством Бхагавад Гита. Ибо это не является подобным другим 
писаниям, которые перешли из древнего Востока, которые провозглашают Восточные 
мысли и чувства с той или иной точки зрения. В Бхагавад Гита нам противостоит 
нечто, о чем мы можем сказать, что это есть объединенное течение всех различных 
точек зрения Восточной мысли, чувства и восприятия. Это есть то, что делает ее 
такой значительной.

 Теперь давайте вернемся назад к древней Индии. Помимо других важных вещей, мы 
найдем здесь в первую очередь три тени, если можно так их назвать, Духовных 
течений, проистекающих из древних до-исторических времен. То Духовное течение, 
которое мы встречаем в самых ранних Ведах и которое развилось в дальнейшем в 
более поздние Ведантические поэмы, есть одно вполне определенное - мы опишем 
его здесь - есть, если можно так сказать, одно-стороннее, все же вполне 
отдельное Духовное течение. Затем мы встретим второе Духовное течение в 
философии Санкхья (Sankhya), которое снова идет в определенном Духовном 
направлении; и наконец, мы встретим третью тень Восточного Духовного течения в 
Йоге. Здесь мы имеем три наиболее замечательные ориентальные Духовные течения 
помещенные перед нашими Душами. Веды, Санкхья и Йога.

 Система Санкхья Капилы, философия Йоги Патанджали и Веды есть Духовные течения 
определенного оттенка, которые из-за такого определенного оттенка являются до 
определенной протяженности одно-сторонними и которые являются великими из-за 
своей одно-сторонности. В Бхагавад Гита мы имеем гармоническую интерпретацию 
всех трех Духовных течений. Что философия Вед имеет дать нам обнаруживается 
сияющим в Бхагавад Гита; что Йога Патанджали имеет дать человечеству мы находим