душевно-духовное существо человека, мы еще не можем сказать, что оно имеет 
бытие и за пределами физической жизни человека.

 При продолжении этих упражнений в инспирации оказывается, что сила для 
удаления имагинативных образов все возрастает. В дальнейшем она вырастает 
настолько, что является возможность удалить из сознания также и всю картину 
нашей собственной жизни. Тогда у нас появляется сознание, освобожденное от 
нашего собственного физического и эфирного человеческого существа.

 В это в высшей степени пустое сознание вступает тогда благодаря более высокой 
инспирации образ душевно-духовного существа человека, каким оно было до выхода 
человека из душевно-духовного мира в физический и до его соединения с телом, 
возникающим через зачатие и развитие зародыша. Мы приходим к созерцанию того, 
как астральная организация и "Я"-организация облекаются в эфирную, образующуюся 
из эфирного космоса, и в физическую, возникающую в порядке физической 
наследственности.

 Только тогда мы приходим к познанию вечного, сущностного ядра человека, 
изживающего себя в земном бытии в отблеске мышления, чувствования и веления 
души. Но таким образом мы приходим также к пониманию истинной природы мышления. 
Оно существует в земном бытии вовсе не в своем истинном облике.

 Рассмотрим человеческий труп. Он имеет форму и члены человека. Жизнь в нем 
прекратилась. Если мы понимаем сущность трупа, то не будем считать его чем-то 
первичным. Мы признаем его за остаток живого физического человека. Силы внешней 
природы, которым отдан труп, могут его разрушить; но они не могут его построить.
 Подобным же образом на более высокой ступени видения мы познаем земное 
человеческое мышление как трупный остаток того, чем было мышление - как нечто 
живое - до перехода человека из его переживаний в душевно-духовном мире в 
земное бытие. Сущность земного мышления столь же мало может быть понята из него 
самого, как форма человеческого организма из сил, действующих в трупе. 
Необходимо признать земное мышление за нечто мертвое, если мы хотим познать его 
правильно.

 Если мы стоим на пути к такому познанию, то мы можем постигнуть также сущность 
земного веления. Тогда мы познаем в нем, так сказать, более молодую часть души. 
То, что скрыто за велением, стоит к мышлению в таком же отношении, как в 
физическом организме младенец к умирающему старцу. Но для души дело обстоит так,
 что детство и старость, то есть отмирающее бытие, развиваются не одно за 
другим, а сосуществуют рядом.

 Вышеизложенное имеет в себе некоторые последствия для философии, стремящейся 
построить свои идеи на переживании только земного бытия. Она находит для своего 
содержания только мертвые или умирающие идеи. Поэтому ее задачей может быть 
только познание мертвенности мира мыслей и заключение от мертвого к прежде 
бывшему живому. Пока мы остаемся в понятийно доказывающем методе физического 
человека, нельзя требовать ничего иного. Поэтому эта чисто интеллектуальная 
философия может только косвенным путем подойти к истинному существу души. Она 
может исследовать природу человеческого мышления и познать в нем нечто 
отмирающее. Затем она может косвенно доказать, что это мертвое указывает на 
живое, как труп указывает на живого человека.

 Только инспирированное познание может прийти к действительному созерцанию 
истинно душевного. Благодаря душевным переживаниям в инспирации умершее 
мышление в известном смысле оживляется. Хотя мы и не переносимся вполне в 
состояние, предшествовавшее началу земного бытия, но мы оживляем в себе 
подлинный образ этого состояния, из сущности которого можно познать, что оно 
излучается в земное бытие из доземного бытия.

 Результатом выработки интуиции в упражнениях воли является оживление во время 
земного бытия, в подсознательном, того доземного бытия, которое умерло в 
мышлении. При помощи этих упражнений воли человек переносится в такое состояние,
 благодаря которому он вне своего физического и эфирного организма входит в мир 
духовного. Он приходит к переживанию бытия после освобождения от тела. Тем 
самым ему дается предварительное видение того, что действительно наступает со 
смертью. Исходя из этого видения, он может говорить о продолжающемся бытии 
душевно-духовного после прохождения через смерть.

 Чисто интеллектуальная философия понятий опять-таки только косвенным путем 
может прийти к признанию бессмертия души. Подобно тому, как в мышлении она 
познает нечто отмершее, в велении она может установить нечто зародышевое, нечто,
 обладающее в себе самой сущей жизнью, выводящей за пределы распадения тела, 
ибо его сущность уже в течение земного бытия проявляется как независимая от 
тела. Таким образом, если не останавливаться на мышлении, но само-пережить всю 
душевную жизнь, то можно прийти к косвенному признанию вечного, сущностного 
человеческого ядра. Для этого необходимо не ограничивать своего наблюдения 
мышлением, а подвергнуть методу философского доказательства взаимодействие 
мышления с другими душевными силами. Но этим путем мы придем все же к 
переживанию вечного, сущностного ядра человека, как оно живет в земном бытии, а 
не к видению человеческого душевно-духовного до и после земного бытия. В таком