| |
духов и командовать ими, Его Святейшество Гонорий II, движимый своей
пасторской заботой, милостиво пожелал сообщить науку и силу вызывания
духов и господ-ствования над ними своим достопочтенным Братьям во.
Христе, с заклинаниями, которые должны использоваться при этом; они
содержатся в Булле, которая следует далее."
Это во всей истине понтификат ада, того кощунственного 7
священничества антипап, которое Данте заклеймил в хрип-7 лом крике одного
из князей гибели: "Pope Satan, Pope Satan, Allepe." Легитимируем папу как
принца небес, этого достаточно, чтобы антипапа Кадалусбыл владыкой ада.
"Да будет Он Богом добра, так как бог зла - это я: мы разделены, но наши
.силы равны."
Далее следует булла инфернального понтифика, и мистерия темных
вызываний духов излагается со страшными сведениями, принимающими
суеверные и кощунственные формы. Посты, бдения, профанация таинств,
аллегорические церемонии и кровавые жертовоприношенияссо-четаются между
собой самым злонамеренным образом. Вызывания духов недостаточно поэтичны
и вдохновенны и преисполнены страха. Например, автор объявляет, что
оператор должен встать в полночь в четверг в первую неделю вызывания,
опрыскать свою комнату святой водой и зажечь свечку желтого воска,
приготовленную накануне и исполненную в форме креста. При.свете этой
свечи он должен один войти в церковь и читать заупокойную службу низким
голосом, подставляя вместо девятой главы заутрени следующий ритмический
призыв, который здесь приводится в переводе е латыни с сохранением его
странных форм и припева, который напоминает монотонные песнопения древних
колдунов:
О, Господи, избавь меня от адских ужасов,
Очисти дух мой от могильных лярв;
Чтоб найти их я сойду в твой ад не боясь;
Я вручаю мою волю закону над ними.
Я взываю сквозь ночь и тьму, чтобы пришло сияние:
Встань, о, солнце, и Луна, будь светлой и блестящей;
Теням ада я говорю без страха:
Я вручаю свою волю закону над ними.
Страшны они, формы их фантастичны.
Я хочу, чтобы демоны вдруг снова стали ангелами.
Их безымянным искажениям говорю я без страха:
Я вручаю свою волю закону над ними.
Эти тени - иллюзии испуганного зрения.
Я и лишь я могу излечить их,
В глубины ада я погружаюсь бесстрашно:
Я вручаю свою волю закону над ними.
После многих подобных церемоний приходит ночное вызывание. В
уединенном месте, при свете огня горящих сломанных крестов, очерчивается
круг углами креста, после чего поют магический гимн, содержащий возгласы
различных псалмов.
"О, Господи, царь обладает Твоей силой; дай мне закончить труд моего
рождения. Пусть тени зла и призраки ночи разлетятся как пыль по ветру...
О, Господи, ад сияет в Твоем присутствии; все Тобой кончается и Тобой
начинается: JEHOVAH, TSABAOTH, ELOHIM, ELOI, HELION, HELIOS, JODHEVAH,
SHADDAI. Лев Иудеи восстает в Его славе; Он приходит, чтобы дать победу
царю Давиду. Я открываю семь печатей страшной книги. Сатана опускается с
небес как дневной свет. Ты сказал мне: да будет далек от тебя ад и его
мучения; они не влекутся к чистым телам. Твои глаза будут противостоять
взгляду василиска; твои ноги будут бесстрашно ступать по крови; ты будешь
брать змей и они будут покорены улыбкой, ты будешь пить яды и они не
отравят тебя. ELOHIM, ELOHAB, TSABAOTH, HELIOS, EHYEH, EIEAZEREIE, О
THEbS, TSEHYROS. Земля Божья и изобилие повсюду; Он установил это над
разломами бездны. Кто может войти в гору Бога? Тот, чьи руки невинны и
сердце чисто; тот, кто не держит истину под спудом и не получает ее,
чтобы оставить в праздной лености, тот, кто сохряняет святое в своей душе
и не клянется лживыми словами. Он получит силу для' его господства, и
отсюда есть бесконечность человеческого рождения, порождение землей и
огнем, божественное производство тех, кто ищет Бога. Князья Природы,
раскройте свои двери; сомкните небеса, я подниму тебя. Приди ко мне,
святое воинство: воззри на царя славы. Он заслужил свое имя: он держит в
своей руке печать Соломона. Хозяин сломал черное рабство Сатаны и сделал
плен пленным. Один Господь есть Бог и Он один есть Царь. Лишь Тебе слава,
о Господи, слава и слава Тебе".
Кажется, что слышишь мрачных пуритан Вальтера Скопа или Виктора
Гюго, сопровождающих с фантастическими псалмопениями безымянную работу
колдунов в "Фаусте" или "Макбете".
В заклинании, адресованном тени гиганта Нимрода, дикого охотника,
который начал строить Вавилонскую башню, адепт Гонория угрожает этому
древнему негодяю тем, что его цепи будут заклепаны и его мучения будут
возрастать ежедневно, если он не подчинится воли оператора немедленно, и
этот антипапа, который понимал, считал высшего священника правителем ада,
кажется стремится получить печальное право вечно мучить мертвых, как бы в
отместку за презрение и отвержение его живыми.
.
|
|
