готов к посвящению, но он является героем  только  благодаря  собственной 
доблести; он - все непостоянство 'и вся слабость человеческой природы, но 
в нем и персонификация всей силы.  Геракл,  который  олицетворяет  грубую 
мощь, не принимает реального участия в работе, потому  что  он   сбился с 
дороги,  в  погоне  за  своими  недостойными   возлюбленными.   Остальные 
прибывают в страну посвящения -  Колхиду,  где  еще  сохранились  остатки 
зороастрийских тайн. Вопрос в том, как получить ключ  к  этим   тайнам, и 
здесь  наука  вновь  передается  женщиной.  Медея  передает   Ясону тайны 
Великого Делания с царством и жизнью своего отца,  потому  что  фатальный 
закон оккультного святилища карает смертью разгласившего его тайны. Медея 
сообщает Ясону о  чудовищах,  с  которыми  он  должен    сражаться, и как 
одержать победу. Поединок с крылатым драконом -астральный флюид,  который 
должен был быть замечен и  зафиксирован.  Его  зубы  следовало   выбить и 
посеять в пустынном поле, предварительно вспаханном быками Ареса.        
     Последовала сумятица, сравнимая  с  великой  битвой;  нечистое  было 
пожрано  нечистым  и  блистающее  Руно  оказалось  наградой   адепту. Так 
окончился  магический  рыцарский  роман  Ясона  и  начался   роман Медеи, 
ниспосланный греческой античности, для включения  в  ее  истории  полного 
эпоса оккультной науки. За Герметической, магией последовали  колдовство, 
отцеубийство,  детоубийство,  осквернение  всех  высоких  чувств,  однако 
наслаждение плодами преступлений  не  прощалось  никогда.  Медея  предает 
своего отца подобно Хаму  и  убивает  своего  брата  подобно   Каину. Она 
закалывает свое дитя, отравляет своего  соперника  и  пожинает  ненависть 
того, чьей  любви  она  домогалась.  На  первый  взгляд  может  оказаться 
.неожиданным, что Ясон не выиграл в мудрости, завладев Золотым Руном,  но 
следует  помнить,  что  он,  открыв  секреты,  изменил    государству. Он 
похититель подобно Прометею, а не адепт подобно Орфею, он ищет  богатства 
и власти, а не знания. Это приводит к его гибели, потому что  вдохновение 
и могущественные силы Золотого Руна никогда не будут поняты никем,  кроме 
последователей Орфея.                                                    
     Прометей, Золотое Руно, Фивийцы, Илиада и Одиссея -эти пять  великих 
эпических циклов, полных таинств Природы и человеческих судеб, составляют 
библию античной Греции, циклопический монумент, Пелион, нагроможденный на 
Оссу, шедевр на шедевр,  форму  на  форму,  прекрасную  как  сам  свет  и 
возведенную на трон вечных мыслей, возвышенных  до  истины.   Невзирая на 
риск и опасность  того,  что  жрецы  поэзии  послали  народу   Греции эти 
изумительные вымыслы, в которых  благоговейно  хранилась  истина.  Эсхил, 
отважившийся описать титанические битвы,  сверхчеловеческие   несчастия и 
божественные упования Прометея - Эсхил, почтительный и вдохновенный певец 
семьи Эдипа - был обвинен в предательстве и  богохульственной  профанации 
тайн и с трудом избежал сурового осуждения.  Мы  не  в  состоянии  сейчас 
представить себе его  замыслы  полностью,  а  они  предполагали  создание 
драматической  трилогии,  охватывающей   полную   символическую   историю 
Прометея. Он поведал избранным, как Прометей был  освобожден   Гераклом и 
как Зевс был низвергнут с трона. Всемогущество гения в его  страданиях  и 
решительная победа терпения над  насилием  прекрасны,  без   сомнения, но 
толпа могла увидеть в этой истории образцы грядущих неурядиц  и  анархии. 
Прометей,   поборовший   Зевса,   мог   быть   истолкован   как    народ, 
предназначенный к тому, чтобы в  один  прекрасный  день   освободиться от 
своих священников  и  царей;  и  такие  преступнее  упования   можно было 
усмотреть в восторженном одобрении того, кто неосторожно приоткрыл  такую 
перспективу. Особому отношению догмы к  поэзии  мы  обязаны  обсуждаемыми 
шедеврами и мы, следовательно, не должны числить себя среди  тех  строгих 
посвященных, которые  хотели  бы,  подобно  Платону,  увенчать,   а затем 
изгнать поэтов; по правде говоря, поэты - посланцы Господа на земле и те, 
кто выталкивают их, не заслуживают благословения небес.                  
     Великий Орфей явился зачинателем и тот, кто донес его песни  первым, 
был его первым поэтом. Поэтому, даже если считать Орфея  мистической  или 
сказочной личностью, нужно верить в существование Муз и оставить  за  ним 
стихи, приписываемые ему молвой.                                         
     Нам безразлично, звался ли один из  Аргонавтов  Орфеем,  потому  что 
поэт-творец обрел бессмертие навсегда. Орфические  предания  -это  догма, 
откровения судеб, некая новая идеальная форма поклонения красоте.  В  них 
непременно воспевается возрождение и освобождение любви. Орфей спускается 
в .ад, отыскивая Эвридику, и должен привести ее обратно, не глядя на нее; 
так должен  чистый  человек  создать  себе  подругу,  возвышая   ее своей 
преданностью, а не вожделением к  ней.  Это  оказывается-   отречением от 
объекта страсти, вместо, казалось  бы,  заслуженного  обладания  объектом 
истинной любви. Мы уже находимся в атмосфере  чистых  грез  христианского 
рыцарства.  Но  жрец  все  еще  человек;  он   колеблется,   сомневается, 
наблюдает. Ах, посочувствуем Эвридике. Она  утрачена,  ошибка  совершена, 
теперь должно начаться искупление. Орфей овдовел и как таковой остается в 
непорочности; брак с Эвридикой не осуществился и как вдовец той,  которая 
была девственницей, он сам остается в девственности. У  поэта  одно  лишь 
сердце, и  дети  богов  любят  однажды  ,  становясь  однажды  одинокими. 
Отеческие внушения, тоска по идеалу, который  должен  быть  найден  среди 
могил, вдовство сделали поэта святым в его преданности священной музе.   
     Какое откровение с приходом вдохновения еще явится! Орфей, несущий в 
своем сердце рану,  которую  ничто,  кроме  смерти,  не  может  излечить, 
становится врачевателем душ и тел;  он  умирает  наконец,  жертва  своего