"достигается замечательный с виду результат, то это - заслуга гипнотизера, но 
не субъекта". И опять-таки ... "в гипнотизме наибольшего развития достигает 
инстинкт, т.е. животная природа; и чем далее, тем более мы убеждаемся в том, 
что известный афоризм "крайности сходятся" лучше всего проявляется именно на 
примере магнетизма и гипнотизма". И точно так же справедливо будут звучать эти 
слова в отношении субъектов, подвергающихся месмеризации и гипнозу". В первом 
случае его идеальная природа, его моральное "я" - отражение его божественной 
природы - возносится на максимальную высоту, и субъект становится почти 
небесным существом (ип ange13). Во втором развиваются его инстинкты, причем, в 
весьма неожиданном направлении. Загипнотизированный низводится до уровня 
животного. С физиологической точки зрения, магнетизм (месмеризм) является 
успокаивающей и исцеляющей силой, а гипнотизм (сам по себе являющийся 
следствием несбалансированного состояния) - силой наиболее опасной".
Таким образом, недоброжелательный Отчет, составленный Бейли в конце прошлого 
века, продолжает пагубно сказываться и ныне; однако и его появление тоже было 
предопределено Кармой. Основной его целью была ликвидация заразы "месмеризма"; 
однако в то же время он нанес смертельный удар по вере общественности в научные 
заявления науки. И сейчас Non-Possumus^14 из Королевских колледжей и Академий 
котируются на рынке человеческих мнений так же низко, как и Non-Possumus, 
исходящее из Ватикана. Те дни, когда люди прислушивались к авторитетам - все 
равно, земным или небесным - стремительно уходят в прошлое; и на горизонте 
будущего уже начинают вырисовываться очертания того высшего, окончательного и 
единственного суда, который будет признавать человечество - Суда Фактов и 
Истины.
Кстати сказать, в наше время даже многие либерально мыслящие церковники и 
известные проповедники безоговорочно подчиняются этому Суду. Роли меняются, и 
сейчас зачастую именно те, кто в течение столетий с пеной у рта доказывали 
реальность существования Дьявола и его прямое участие в психических феноменах, 
начинают публично критиковать науку. Замечательным примером этого является 
вышеупомянутое письмо преподобного м-ра Хауэйса в "Daily Graphic". Похоже, что 
этого образованного проповедника также возмущает необъективность нынешних 
ученых, подавляющих истину, и неблагодарных по отношению к своим 
предшественникам - ученым древности. Его письмо настолько интересно, что 
некоторые избранные места должны быть увековечены на страницах нашего журнала. 
Так, например, он спрашивает:
"Почему бы нашим ученым мужам не сказать: "Мы заблуждались относительно 
месмеризма; практика подтвердила его истинность"? Не потому, что они люди науки,
 но просто потому, что они люди. Разумеется, говорить - "Я был неправ" после 
столь рьяного насаждения догм от имени Науки - унизительно. Но разве менее 
унизительно чувствовать себя разоблаченным; и разве не менее унизительным будет,

если человек, столько времени барахтавшийся в неумолимых сетях, сплетенных из 
все более наслаивавшихся друг на друга фактов, вдруг перестанет сопротивляться 
и признает эти ненавистные сети "своим новым домом", в котором он был бы не 
прочь обосноваться? А, насколько я понимаю, именно этим занимаются сейчас и 
мсье Шарко, и его французские коллеги-гипнотисты, и их почитатели из числа 
английских медиков. Начиная с момента смерти Месмера в 1815 году (а ему было 
тогда 80 лет), французская и английская "профессура" (за редкими, достойными 
уважения, исключениями) высмеивала и отвергала практические опыты и теории 
Месмера; а сейчас -в 1890 году - ученые вдруг начали в массовом порядке 
признавать их, правда, стирая, где это только возможно, само имя Месмера, таким 
образом, попросту обворовывая его, давая открытым им феноменам свои собственные 
названия - "гипнотизм", "внушение", "терапевтический магнетизм", 
"психопатический массаж" и т.п. Но "Что значит имя?"
Меня более интересует суть вещей, а не их названия; я лишь хочу воздать должное 
первопроходцам мысли, отвергаемым, гонимым и распинаемым ортодоксами во все 
времена. И, как мне кажется, самое малое, что могли бы сделать ученые для таких 
людей, как Месмер, Дю Потэ, Пюисегюр или Майо и Эллиотсон, ныне уже ушедших, - 
это "поставить им достойные памятники".
К сему м-р Хауэйс мог бы добавить, что дилетанты, именующие себя 
учеными-гипнотистами, своими собственными руками возводят надгробные памятники 
над интеллектом многих и многих, порабощая и парализуя волю своих "субъектов", 
они превращают бессмертного человека в бездушный и безответственный автомат; 
они подвергают души людей вивисекции, и делают это так же хладнокровно, как 
подвергают они вивисекции тела кроликов и собак. Одним словом, они быстро 
превращаются в "колдунов" и одновременно превращают науку в обширное поле 
деятельности для черной магии. Преподобный автор однако же готов простить этих 
преступников; он отмечает, что, признавая "различия" (между месмеризмом и 
гипнотизмом), он, тем не менее, "не присоединяется ни к той, ни к другой 
теории"; и добавляет:
"Меня интересуют только факты; и что мне более всего хотелось бы знать, так это 
- почему все эти неординарные состояния и способы излечения провозглашаются на 
весь мир достижениями современности, и почему "профессура" упорно продолжает 
высмеивать своих предшественников и игнорировать их, тогда как у нее самой нет 
пока ни теории, которая удовлетворила бы всех, ни фактов, которые можно было бы 
назвать новыми. А ведь мы, по сути дела, опять начинаем разрабатывать давно 
заброшенные рудники и шахты древних; и этот процесс повторного открытия 
оккультных наук сопровождается постепенным вырождением скульптуры и 
изобразительного искусства в современной Европе. Вот история оккультных наук, 
изложенная в нескольких словах: 1. однажды открыты;