верую".
	Затем дьявол когтем оставляет на нем метку, чаще всего над бровью, "и метка 
сия истребляет святое крещение". По заключении этого чудовищного договора 
дьявол "перекрещивает" в новую веру своего приверженца (иногда вместо святой 
воды для этого используются помои). Затем он дает ему новое имя, как произошло, 
например, с Ровере де Кунео, получившим от дьявола имя "Барбикапра" 
("Козлобородый"). В-четвертых, Сатана велит неофиту отречься от святых таинств 
церкви, от крестного отца и крестной матери. Затем он требует от посвящаемого 
клочок его одежды и "то, что ему близко и дорого", а также, зачастую, его детей.
 После этого неофит должен еще раз принести дьяволу клятву верности, стоя в 
начерченном на земле круге, который, согласно Гваццо, является символом 
"подножия Господня" - Земли (которую этот доктор-амвросианец, по-видимому, до 
сих пор считал диском). С помощью этой церемонии дьявол пытается внушить своим 
приверженцам, что он и есть Бог.
	Далее Сатана заносит имя своего нового слуги в черную книгу (называемую также 
"Книгой смерти"), а тот обязуется каждый месяц или каждые две недели удушать 
ребенка в честь своего хозяина. Но и это еще не все, ибо дьявол не менее 
основателен, чем брат Гваццо, явно полагавший, что лучше показаться назойливым, 
нежели пропустить что-то важное. Дьяволопоклонники вручали чертям какой-нибудь 
подарок, чтобы те их не били. Такие "взятки" обязательно должны были быть 
черного цвета.
	В-десятых, Сатана "ставит свои метки на той или иной части их тел, как клеймят 
беглых рабов. Он поступает так не со всеми, но лишь с теми, кого считает 
ненадежными, чаще всего с женщинами. И не всегда он ставит такую метку на одно 
и то же место". Этот ритуал, - поясняет Гваццо, - представляет собой пародию на 
обряд обрезания. На вопрос же о том, почему дьявольскому варианту этого 
старинного обряда подвергаются женщины, у изобретательного амвросианца есть 
готовый ответ: в Новом Завете обрезание заменяется крещением, при котором 
крестным знамением осеняют всех младенцев, независимо от пола.
	Одиннадцатая степень сатанинского посвящения включает ряд обязательств, 
которые берет на себя дьяволопоклонник, дабы причинить ущерб святой церкви 
разнообразными оскорблениями и кощунствами. Он клянется воздерживаться от 
крестных знамений, святой воды, освященных хлеба и соли и прочих предметов, 
получивших благословение священника. Он дает обещание в определенные дни 
являться на шабаш. И между шабашами он не должен сидеть сложа руки: величайшей 
заслугой перед дьяволом является вербовка прозелитов - дело весьма непростое, 
учитывая, что ведьма клянется также хранить молчание о заключенном договоре и о 
шабашах. Гваццо сообщает также, что если ведьма попытается причинить вред своим 
соседям, но потерпит неудачу, зло вернется к ней и обрушится на нее саму.
	Дьявол также берет на себя определенные обязательства, но формулируются они 
весьма туманно. Он обещает своим приверженцам всегда поддерживать их, выполнять 
их просьбы и даровать им счастье в загробной жизни. Не удивительно ли, что 
ведьмы выполняли свою часть договора в обмен на столь ненадежные посулы? И 
разве бесконечные процессы и казни не говорили о том, что владыка ада 
совершенно неспособен помочь своим верным слугам? Очень широко была 
распространена вера в то, что Сатана боится судей и редко отваживается 
проникнуть в тюрьму, решаясь на это лишь ради того, чтобы внушить заключенному 
мысль о самоубийстве. Даже самый темный простолюдин должен был понимать, что 
дьявол не держит своих обещаний и даже не считает себя обязанным их выполнять.
	Точно так же и судьи с чистой совестью давали обвиняемым лживые клятвы. Суля 
им  свободу, они - скромно умалчивая об этом - подразумевали освобождение от уз 
бренной плоти, а обещая построить новый дом, имели в виду не что иное как 
костер. Такие обещания считались благодетельными, и прибегать к ним 
рекомендовали самые высокообразованные и знаменитые юристы. Жан Боден, перу 
которого, между прочим, принадлежит великолепный трактат "Шесть книг о 
республике", в другой своей книге, "О демономании ведьм", писал, что "лгать во 
спасение невинных жизней - добродетельно, необходимо и достойно похвалы, а 
говорить правду, которая может уничтожить их, - предосудительно".


Царство дьявола.

	"Отрицать ведьмовство - это, в сущности, отрицать Библию" (Джон Уэсли, 1768 г.
).

	До тех пор, пока демоны оставались второстепенными духами, какими их рисовали 
неоплатоники, для Церкви они были неопасны. Но с пришествием средневекового 
Сатаны ситуация коренным образом изменилась. Сатана тоже был единым, как и Бог. 
Разработав концепцию Сатаны - единого дьявола, - теологи сделали христианство 
уязвимым. Теперь ему угрожал древний дуализм.  Дьявол становился все сильнее и 
сильнее; он требовал своей доли, положенной ему в согласии с решением Небес. Он 
воцарился на земле и пронизал собою всю природу. И теперь каждый предмет "мира 
сего" внушал если не страх, то, по меньшей мере, подозрения. Сатана стал 
личностью, но еще важнее чем эта личность - будь она уродлива или прекрасна, 
грозна или благодетельна, - была осязаемая реальность его существования и его 
власть. И с этой властью многие готовы были смириться.
	В эпоху, когда "черная смерть" истребляла целые города, царство Сатаны на 
земле казалось незыблемым, и мощь его подрывала авторитет Церкви. Теологи 
хотели безраздельно властвовать над христианским миром... но собственными 
руками сотворили себе соперника.  Многие простолюдины поняли это и остались