вину за мошенничество шарлатанов от магии. Сенека не  имел твердой позиции по 
этому вопросу, однако в астрологию и гадания  верил безоговорочно. А сатирик 
Ювенал, напротив, высмеивал и халдеев,  и римских матрон, веривших в магическую 
"дребедень". Наконец, Меценат,  как мы уже видели, усмотрел в занятиях магией 
благотворную почву для  мятежей и заговоров. Все эти противоречивые мнения, 
высказывавшиеся в  первом веке нашей эры, свидетельствуют лишь о том, что 
позиции магии в  ту эпоху были еще очень сильны: она заставляла людей смеяться 
и  страшиться, она становилась мишенью для насмешек, и она же внушала  
благоговейный трепет. При этом всех заботила только частная магическая  
практика - но никто не считал нужным критиковать официальный культ,  вопреки 
тому факту, что государственная религия Римской империи  являлась не чем иным, 
как легализованной магией. В самом деле, какая  разница, кто толковал знамения, 
- жрец или маг? По закону, который был  отменен только Тиберием, ни одно 
решение государственной важности не  могло быть принято без предварительных 
гаруспиций - гадания на  внутренностях. Магический характер имели и прочие 
гадательные  методики, которым обучали в жреческих школах, - предсказание 
будущего  по полету и голосам птиц, по блеску молний и шелесту деревьев. 
Практически, вся римская религия состояла из наследия этрусков и  греков. По 
самой своей сути это была устаревшая религия, полная  "дикарских" пережитков. 
Защищая ее, цезари преследовали только одну  цель - укрепление собственной 
власти.
	Первые христианские императоры приняли эстафету у императоров  языческих. При 
Констанции приверженцы старого культа - ставшего теперь  незаконным - были 
объявлены магами и приняли мученическую смерть за  свою веру. В Восточной 
Римской империи при Валенте перепуганные  граждане сжигали книги по 
собственному почину, опасаясь, что их  обвинят в чародействе. Ищейки Валента 
пользовались методом, который  уже в те времена был далеко не нов, а затем и 
вовсе стал общепринятым. Они "находили" домах подозреваемых книги по магии, 
которые сами же  туда и подбрасывали. Это был удобнейший способ избавлять 
императора от  неблагонадежных подданных, а заодно и пополнять сокровищницу 
золотом  казненных.
    
	Неоплатонизм.
  
	В Древнем Риме частная магическая практика стала прибыльным  ремеслом: за 
деньги халдейские маги с равным усердием творили добро и  зло. Искусство их 
неуклонно вырождалось. Но магия по-прежнему  сохраняло влиятельные позиции: 
гностики и неоплатоники, заимствовавшие  магические идеи и ритуалы, без труда 
вербовали приверженцев. Неоплатоники, встревоженные быстрым распространением 
христианства,  поспешили объявить себя новыми ревнителями чистоты в языческой 
магии. Важным элементом их культа являлась теургия - заклинание добрых  демонов.

	Первоначально демоны считались людьми, которых боги "повысили в  чине" после 
смерти за выдающиеся достоинства. Но под влиянием  греческих философов, в 
первую очередь Пифагора и Платона, эта  концепция видоизменилась: демонов стали 
считать божествами. Боги и  герои античного политеизма превратились в 
прислужников Единого -  безграничной и универсальной сущности, непостижимой для 
человека. Так  был достигнут компромисс между примитивным политеизмом и 
философским  монотеизмом. Демоны, будучи сопричастны этому верховному божеству, 
тем  не менее, являлись в человеческом облике. Они защищали человека от  
всякого зла и переносили его молитвы на небеса. Неоплатоники верили  также в 
существование злых демонов, жестоких и кровожадных. Заклинание  злых демонов 
они считали преступлением.
	Важной особенностью неоплатонической этики была вера в то, что  Единый явил 
себя не одному лишь избранному народу, но множеству наций. "Дух Его дышал везде,
 где только можно было обнаружить следы  божественного откровения". Поэтому 
особым почтением в ту эпоху  пользовались древнейшие религии - восприемники 
самых первых откровений  верховного божества. Однако неоплатонический 
синкретизм отличался от  гностического: неоплатоники не признавали христианства.
 Они стремились  спасти от забвения эллинскую философию, привив на ее увядающее 
древо  черенки восточной мудрости.
	В Александрии, ставшей главным "местом встречи" Востока и Запада,  иудейский 
философ Филон (род. в 20 г. до н.э.) перевел Ветхий Завет на  греческий язык, 
желая продемонстрировать родство древнееврейского  вероучения с греческой 
философией. Филон объявил, что греческая  философия превосходит иудейскую 
религию, однако великие идеи этой  философии в большинстве своем зародились в 
недрах иудаизма и были  заимствованы эллинами у древних евреев. Философскую 
систему Филона  венчал постулат о том, что истинная мудрость и нравственность 
стоят  выше интеллектуального постижения мира и что само по себе знание не  
может служить залогом спасения.
	Почву для расцвета неоплатонизма, наряду с Филоном, подготовили  некоторые 
ранние христиане - например, Афинагор и Юстин. В своем  стремлении 
продемонстрировать превосходство христианского учения над  платоническим они 
попытались соединить новую религию с платонизмом и  стоицизмом. Чтобы доказать 
истинность христианского откровения, они  опирались на философию. В мистицизме 
Плотина магических и религиозных  элементов меньше, чем у поздних неоплатоников.
 Плотин и его ученики  все еще старались исходить из философских предпосылок. 
Однако уже их  преемники отступили от этих позиций; достижениям человеческого 
разума  они противопоставили высшую мудрость божественного откровения.
	Душа, заключающая в себе частицу божественной сущности, стремится  вернуться к