тщеславия, зависти и ревности порой правят там свой бал, возбуждая эмоции, и, 
если Разум не подчинит их себе, могут обрести достаточно силы, чтобы лишить его 
власти. 
Разум опирается на Истину. Но всюду, где истиной пренебрегают, возникают 
иллюзии. Если мы теряем из виду высшее, более низкое начинает казаться нам 
высшим, и этим порождается иллюзия. Один — число Истины, Шесть — число иллюзии, 
поскольку Шесть не существует без седьмого, они — зримые порождения единицы, 
проявляющейся как шесть вокруг невидимого центра. Где есть шесть, должно быть и 
седьмое, хотя порой оно ничем не выдает свое присутствие. Один — число Жизни, 
шесть — число теней, из которых жизнь ушла. 
Формы без жизни иллюзорны, и тот, кто ошибочно принимает форму за жизнь или 
принцип, для которого эта форма служит выражением, оказывается в плену иллюзии. 
Формы исчезают, но принцип, вызвавший их к жизни, остается. Задача форм — 
представлять принципы, и до тех пор, пока форма делает это правильно, принцип 
оживляет её; но если форма начинает служить иному принципу, отличному от того, 
что обеспечил её существование, её неминуемо ждет деградация и смерть. 
Неразумные формы, созданные Природой, являются совершенным выражением тех 
принципов, которые они призваны представлять; только разумные существа способны 
притворяться. Каждое животное правдиво выражает внутренний характер, 
представленый его формой; только там, где вступает в действие интеллект, 
возникает возможность для обмана. Форма любого животного есть символическое 
выражение того состояния, которое характерно для его души, поскольку животное 
не является самовластным творцом формы. Однако разумный человек способен 
создавать свою форму сам, и если он подменяет принцип, соотносящийся с данной 
формой, каким-то иным, то она постепенно приходит в соответствие с этим новым 
извращённым принципом и становится его адекватным внешним выражением. 
Поэтому человек благородной наружности, становясь скупцом, со временем обретает 
вороватый взгляд и вкрадчивую походку зверя, ищущего добычу; сластолюбец — 
повадки и даже внешность обезьяны или козла; хитрец — черты лисицы, а упрямец 
начинает чем-то напоминать осла. 
Если бы наши тела состояли из более тонкого и податливого материала, чем жилы и 
кости, любое изменение характера вызывало бы соответствующее изменение облика, 
но тяжелая материя инертна и очень медленно откликается на перемены, 
запечатленные в душе. Именно поэтому выводы френологии, физиогномии и других 
подобных наук, хотя и содержат в себе некую истину, не передают её полностью. 
Материя, образующая астральные формы и души, гораздо более пластична, и душа 
злодея действительно может напоминать водоём со скорпионами и змеями — 
подлинное выражение его моральных характеристик, отразившихся в его уме. Род 
святых со временем создаст расу Аполлонов и Диан, а род злодеев — монстров и 
карликов. И для того, чтобы сохранить изначальную красоту формы, надо сохранить 
в беспримесной чистоте принцип, давший этой форме жизнь. 
Каждый из спектральных цветов, если он не смешан с другими, чист, так же как и 
любой элемент, если он не содержит примесей. Беспримесная медь столь же чиста, 
как и чистое золото, и любая эмоция чиста, если она свободна от посторонних 
влияний. Формы чисты до тех пор, пока они представляют принципы ничем не 
замутненными: злодей, не скрывающий своей сути, чист и правдив, святой, который 
притворяется, — скверен и фальшив. Моды и обычаи есть внешнее выражение 
состояния душ в данной стране, и если характеры людей деградируют, моды 
становятся нелепыми. 
Неспособность отличить истинное от иллюзорного, форму от принципа, и 
порождаемое этим искушение принять низшее за высшее — вот причина страданий. 
Нередко человек ставит на первое место свои материальные интересы, забывая о 
высших своих составляющих. Силы, которые следовало бы отдать высокому, 
поглощаются низким, и вместо того чтобы служить высокому, это низкое само 
становится его господином, а форма, призванная быть орудием принципа, подчиняет 
этот принцип своим требованиям. 
Такое искажение принципа в угоду форме можно наблюдать во всех сферах 
общественной жизни. Мы видим его среди богатых и бедных, эрудитов и невежд, в 
судах, на кафедрах и на газетных страницах, в коммерции и личных делах. 
Предавать изначальную свою суть — деяние более гибельное, чем торговать своим 
телом, и тот, кто пользуется данным ему интеллектом с эгоистическими или 
дурными целями, достоин большей жалости, чем та, что предлагает всем желающим 
прелести своего тела ради того, чтобы сохранить в этом теле жизнь. Торговля 
общечеловеческими правами ради выгоды немногих — самое опасное преступление из 
всех, что совершаются на земле. 
Величайшая из всех иллюзий — иллюзия "я". Материальный человек рассматривает 
себя как нечто, существующее отдельно от всего остального. Наличие телесной 
оболочки порождает иллюзию, что он есть самостоятельное вещественное целое, и 
изменения этой оболочки происходят настолько медленно и незаметно, что не могут 
убедить его в ошибочности такого взгляда. Однако ни один элемент человеческого 
тела и ни одна из составляющих души или механизма интеллекта не сохраняются, 
обновляясь постоянно за счет универсального источника Жизни. То из них, что 
принадлежит человеку сегодня, вчера принадлежало другому, а завтра перейдет к 
кому-то ещё. В физической форме происходят постоянные изменения. В телах живых 
существ отдельные ткани исчезают быстрее или медленнее, в зависимости от 
природы их сродства, и замещаются другими, на смену которым, в свою очередь, 
приходят новые. С течением лет человеческое тело меняет свои размеры, форму и 
плотность, выражая последовательно жизнерадостность юности, мощь и силу 
подлинной мужественности или красоту и изящество женственности, а затем — 
признаки старости, предвестия увядания и конца жизни данной конкретной формы.