блюдо для сбора пожертвований (по 44 доллара с человека). Все змеи возвращаются 
в коробку, за исключением одной. Проповедник держит её на вытянутых руках, 
вознося молитву о вере. Господь защищает его, потому что его вера сильна. Но 
тут гремучая змея всё-таки кусает его.
      Весьма смущённый, проповедник старается поскорее закончить службу, чтобы 
наложить жгут (хотя это считается признаком отсутствия веры). Прихожане 
настаивают на молитвах о его спасении, а некоторые девушки решают снова 
устроить истерический молебен. Наконец ему удаётся распустить людей, пообещав, 
что все их молитвы будут услышаны. Он со всех ног мчится домой: укушенная рука 
уже распухла почти вдвое против обычного размера (он выжил).
      
      Мы находимся на Гаити, в ветхом здании, построенном для проведения 
церемоний Водана (от западно-африканского «водан» или «сила», означавшего 
сознательную силу или сущность; позднее перепуталось с французской сектой 
Vadois и развилось в Америке до культа «вуду»). Здесь мы станем свидетелями 
более обыденного (менее безумного?) ритуала.
      Выпивка, еда и благовония в изобилии припасены заранее, как и животные, 
предназначенные для принесения в жертву. Приготовления могут занимать часы или 
дни, в зависимости от торжественности случая. Сегодня не великий праздник, а 
обычная небольшая служба.
      Люди сидят на стульях и скамьях, беседуют и напевают под мерный рокот 
барабанов. Другие пританцовывают под музыку. В жертву богам приносится 
поросёнок или курица; пол окропляется пальмовым вином и посыпается мукой. До 
сих пор происходящее не особенно отличается от обычной вечеринки. Люди едят, 
пьют и веселятся. Жрец ведёт себя как гостеприимный хозяин и следит за тем, 
чтобы всё шло надлежащим образом.
      Потом один из членов группы впадает в состояние лоа: им овладел один из 
богов. Его голос становится громче и пронзительнее. Барабанщики ускоряют ритм; 
жрец и его помощники начинают петь, но их голоса тонут в общей болтовне. Вскоре 
одержимость распространяется на других, причём каждый ведёт себя согласно 
характеру, приписываемому тому божеству, которое им овладело. Одни члены группы 
начинают хромать, другие — делают непристойные жесты, третьи — застывают 
неподвижно. Они едят, пьют, разговаривают и поют подобно божествам, в которых 
они воплотились. Время от времени один из богов «покидает» человека для того, 
чтобы вселиться в другое тело.
      Атмосфера общего веселья очень важна, поскольку боги могут проявлять 
благосклонность лишь в том случае, если люди, в которых они вселяются, радуются 
жизни. Поэтому служба ничуть не напоминает оргии «чёрной магии», часто 
изображаемые в фильмах ужасов. Иногда человек, одержимый божеством, слишком 
возбуждается, и тогда жрец успокаивает его, затем помогает другому, у которого 
кружится голова. Во время церемонии друзья и соседи обращаются к человеку и 
относятся к нему, как к богу, воплотившемуся в его теле; они просят его 
благословения и помощи.
      Такие службы могут длиться часами, а иногда целыми сутками, но потом еда 
и питьё заканчиваются. Народ Водана почтил и порадовал своих богов, и те 
согласны ответить людям взаимностью. После того как божество покидает человека, 
он возвращается к своей обычной роли в обществе. Большинство утверждает, что 
после церемонии они ощущают не усталость, а подъём сил.
      
      В южной Калифорнии службы центрального американского храма секты Ничерен 
Шошу проводятся в огромном, размером с собор, помещении, устланном толстыми 
коврами, но без скамей для молитвы. Когда люди входят в переднюю, они снимают 
обувь. Здесь они могут купить чётки, молитвенники на японском и английском 
языках, внести пожертвование, заказать себе домашний алтарь — в общем, получить 
услуги, доступные в любой «религиозной лавке» при любой другой церкви.
      Люди входят в огромный храм: мужчины — слева, женщины и дети — справа. 
Все уже поют мантру «нам-мо-хо-ринг-кьо»; некоторые занимаются этим уже около 
часа. Люди сидят или стоят на коленях, как им удобнее. Помощник жреца просит 
прихожан продолжать пение, пока он будет готовить алтарь. Над алтарём 
расположена огромная копия «Гошансан» (их священного писания), сделанная из 
золота и чёрного дерева. В сущности, в молельном зале достаточно золота, 
серебра, слоновой кости и чёрного дерева, чтобы поспорить с убранством любого 
христианского собора, накормить тысячи людей.
      Наконец все свечи и курительные палочки зажжены, и жрец выходит на 
открытое место перед алтарём. Он ударяет в гонг, чтобы привести в чувство 
наиболее увлёкшихся, и начинает службу с чтения молитвы по-японски. (Почему бы 
и нет? Если католики могут отправлять богослужение по-гречески и по-латыни...) 
Хотя большинство прихожан не имеет ни малейшего понятия о том, что говорит жрец,
 они послушно повторяют нараспев незнакомые слова. Первая молитва скорее похожа 
на признание, чем на традиционное обращение или хвалу божеству. Основная мантра 
присутствует как постоянный рефрен, сопровождающий каждую фразу.
      Затем жрец начинает читать проповедь на отвлечённую теологическую тему, 
но сопровождает её массой красивых общих фраз о добре, равенстве и милосердии. 
Он совершает особое благословение для новообращённых, которые подходят к алтарю 
в процессии, весьма напоминающей христианскую церемонию конфирмации. После 
этого жрец поворачивается к алтарю, и все снова начинают петь мантру: 
«Нам-мо-хо-ринг-кьо, нам-мо-хо-ринг-кьо, нам-мо-хо-ринг-кьо...» Примерно через 
три минуты они на самом деле поют: «Кьо-ринг-нам, кьо-ринг-нам...», но это уже 
никого не волнует. Прихожане раскачиваются взад-вперёд, «одержимые духом 
Гошансана». К пению добавляется ещё один звук — щёлканье молитвенных чёток в