очень полезная мистификация. Ведь Крайслер попытался распустить корсет языка, 
чтобы этот последний наполнился, наконец, тем промежуточным состоянием, которым 
пренебрегает наш теперешний образ мышления. Приведем пример. Отставание и 
опережение. Как мне определить отставание в отличие от опережения, которого я 
хотел бы достигнуть? Нет такого слова. А вот Крайслер предложил бы слово 
"отстажение". А определение моего прежнего отставания? "Оперевание". Здесь речь 
идет только о временной промежуточности. Но погрузимся в психологические 
состояния. 
         Любовь и ненависть. Если я люблю трусливо, любя только самого себя в 
другом, таким образом вовлеченном в ненависть, то разве это любовь? Это только 
"любовисть". Если я ненавижу своего врага, не теряя, однако, нити, объединяющей 
меня со всеми живыми существами, выполняя свою задачу врага, но примиряя 
ненависть с любовью, то это уже не ненависть, это "ненабовь". Перейдем к 
основным промежуточностям. Что значит "умереть" и что значит "жить"? Сколько 
промежуточных состояний мы отказываемся видеть? Есть "умежить", которое не 
означает"жить", а означает только "не позволять себе умереть". И можно жить 
полной жизнью, несмотря на необходимость умереть, что значит "жимереть". И 
наконец, посмотрите на состояния сознания: как наше сознание плавает между сном 
и бодрствованием. Как часто мое сознание только "бодспит" - думаешь, что оно 
бодрствует, когда оно позволяет себе спать! Богу угодно, чтобы зная, как 
проворно оно засыпает, оно пыталось бодрствовать - и это значит "спаствовать".  

Наш друг читал Форта, когда придумывал эту гениальную шутку. "Пользуясь 
выражениями метафизики, - говорит форт, - я считаю, что все, называемое обычно 
"существованием", а я называю "промежуточностью", - это мнимое существование, 
не реальное и не ирреальное, оно выражает попытку устремления к ирреальному или 
попытку проникнуть в реальное существование". В современную эпоху такое 
начинание беспрецедентно. Оно говорит о больших изменениях в способе мышления, 
которых требуют теперь открытия известных физико-математических реальностей. На 
уровне частицы, например, время движется одновременно в обоих направлениях. 
Весь мир одновременно непрерывен и пунктирен. Уравнения одновременно правильны 
и неверны. 
         "То, что называется Быть, - это движение; всякое движение - это не 
выражение равновесия, а попытка уравновешивания, где равновесие не достигнуто. 
И простой факт существования выражается в промежуточности между равновесием и 
его отсутствием". Написанное в 1919 г., это приближается к современным 
размышлениям такого физика и биолога, как Жан Менетрис, относительно инверсии 
энтропии. "Все явления в нашем промежуточном состоянии или мнимом состоянии 
представляют попытку организации, гармонизации, индивидуализации - это есть 
попытка достичь реальности. Но всякая попытка терпит неудачу из-за ее 
продолжительности или из-за внешних сил, из-за исключительных фактов, связанных 
г исключенными". Это предвосхищает одну из самых абстрактных операций квантовой 
механики - нормализацию функции, операцию, состоящую в установлении функции, 
описывающей объект так, чтобы было возможно отыскать этот объект во Вселенной. 
         "Я понимаю все вещи как занимающие определенные ступени, серии этапов 
между реальностью и ирреальностью". Вот почему для Форта не важно, пользоваться 
ли тем или иным фактом, чтобы начать описывать их совокупность. И почему нужно 
выбирать факт, успокаивающий разум, а не будоражащий его? Зачем исключать? Ведь 
чтобы рассчитать круг, можно начинать с любой точки. Он сигнализирует, например,
 о существовании летающих предметов. Вот группа фактов, исходя из которых можно 
начать понимать все. Но, говорит он тотчас же, "буря подснежников может 
послужить для этого ничуть не хуже". 
         "Я не реалист. Я не идеалист. Я - интермедиалист". Если дойти до 
корней понимания, до самой основы мышления, то как заставить понять себя? 
Видимой эксцентричностью, которая служит поистине ударным языком 
центростремительного гения: он тем дальше идет в поисках своих образов, чем 
более уверен в том, что приведет их к определенной глубокой точке своего 
размышления. Родственный нам Чарлз Форт в известной степени действует по методу 
Рабле. Он поднимает шум юмором и образами, способными разбудить мертвых. 
         "Я коллекционирую заметки обо всех предметах, обладающих известным 
разнообразием: таковы, например, отклонения от концентричности в лунном кратере 
Коперника, неожиданное появление рыжих британцев, стационарные метеоры или 
неожиданный рост волос на лысой голове мужчины. Однако самый большой интерес 
проявляется не к фактам, а к отношениям между фактами. Я долго размышлял над 
теми, так сказать, отношениями, которые называют совпадениями. А что, если 
совпадений нет?"

* * *

         "В прежние времена, когда я был хулиганистым мальчишкой, меня 
заставляли работать по субботам в отцовской лавке, где я должен был 
соскабливать этикетки с консервных банок конкурентов, чтобы наклеивать этикетки 
моих родителей. Однажды у меня была целая пирамида фруктовых и овощных 
консервов, а этикетки остались только от персиков. Я наклеивал их на банки с 
персиками, пока не дошло до абрикосов. И я подумал: разве абрикосы - это не род 
персиков? А разве некоторые сливы - не абрикосы? И я принялся, забавы ради или 
на научном основании, наклеивать мои этикетки от персиков на банки со сливами, 
вишнями, бобами и горошком. Почему? Я не знаю этого даже и сегодня, поскольку 
еще не решил, кем я был - ученым или юмористом". 
         "Появилась новая звезда - до какой степени она отличается от некоторых