не требуют сложной аппаратуры: женская работа и детская игра... Он добавил: - 
Терпение, надежда, труд. И каков бы ни был труд, его никогда не бывает 
достаточно. 
         Надежда: в алхимии надежда основана на уверенности в том, что 
существует цель. Я никогда бы не осмелился на то, на что осмелился, - сказал он,
 - если бы мне не доказали ясно, что эта цель существует и что ее можно 
достигнуть в этой жизни".

* * *

         Такой была моя первая встреча с алхимией. Если бы я приобщился к ней с 
помощью волшебных книг, то думаю, что недалеко бы ушел: недостаток времени, 
недостаток вкуса и литературной эрудиции. И недостаток призвания тоже - того 
призвания, которое увлекает алхимика, когда он еще не осознает себя алхимиком, 
в тот миг, когда он впервые раскрывает старинный трактат. Мое же призвание - не 
в том, чтобы делать, а в том, чтобы понимать. Не осуществлять, но видеть. Я 
убежден, что, как говорит мой старый друг Андре Бийи, "понимать - так же 
прекрасно, как петь", даже если понимание только кратковременно. В Рэдингской 
тюрьме Оскар Уайльд обнаружил, что невнимательность - смертный грех, и что 
высшая степень согласованности внимания показывает совершенную согласованность 
между всеми событиями жизни, но в более широком плане - совершенную 
согласованность между всеми элементами и движениями всего живого, всеобщую 
гармонию. И он восклицает: "Все, что понято, хорошо". Из всех известных мне 
изречений это самое прекрасное. 
         Как и большинство моих современников, я всегда спешу. Я установил с 
алхимией вполне современный контакт: беседа в бистро у Сен-Жермен де Пре. И вот 
именно тогда, когда я пытался как можно полнее осмыслить то, что мне сказал 
этот молодой человек, я встретил Жака Бержье, пришедшего не с пыльного чердака, 
заваленного книгами, а из тех мест, где сконцентрирована жизнь нашего века - из 
современных лабораторий и библиотек. Бержье тоже искал что-то на дорогах 
алхимии, но вовсе не ради заурядного паломничества в прошлое. Этот удивительный 
человек, с головой ушедший в тайны атомной энергии, пошел этим путем, чтобы 
сократить расстояние. И я, уцепившись за его полы, со сверхзвуковой скоростью 
летал среди почтенных текстов, написанных мудрецами, влюбленными в 
медлительность, опьяненными терпением. Бержье пользовался доверием нескольких 
людей, которые еще и сегодня занимаются алхимией. Он прислушивался также и к 
современным ученым. В его обществе я тотчас обрел уверенность, что существует 
тесная связь между традиционной алхимией и передовой наукой. Я увидел, что 
разум перебрасывает мост между двумя мирами. Я взошел на этот мост и увидел, 
что он держится. Я испытывал большое счастье, глубокое удовлетворение. Уже 
давно, укрывшись среди индуистских антипрогрессивных мыслей, взирая, как истый 
гурджиевец, на сегодняшний мир как на начало Апокалипсиса, ожидая в великом 
отчаянии только ужасного конца времен, и не очень уверенный, несмотря на свою 
гордость, в том, что мне удастся остаться в стороне, - я вдруг увидел, как 
древнее прошлое протягивает руку будущему. Метафизика, многотысячелетнего 
алхимика скрывала технику, наконец понятную или почти понятную в XX веке. 
Ужасающая техника сегодняшнего дня оказывалась почти подобной метафизике 
древних времен. Моя попытка укрыться была фальшивой поэзией! Бессмертная душа 
людей горела одним и тем же огнем по обе стороны моста. 
         В конце концов я пришел к выводу, что люди в очень отдаленном прошлом 
открыли тайны энергии и материи - не только путем размышления, но и при помощи 
рук. Не только духовно, но и технически. Современный ум другими путями, 
отталкивающими своей рациональностью, безверием, совершенно иными средствами, 
которые мне долгое время казались некрасивыми, - готовился в свою очередь 
открыть те же тайны. Он спрашивал себя об этом, он восторгался и одновременно 
беспокоился. Он ставил своей целью самую суть, совсем как умы глубокой 
древности. 
         Я увидел тогда, что противоречие между тысячелетней "мудростью" и 
современным безумием - это выдумка слабого, медлительного ума: продуктом 
компенсации для интеллигента, неприспособленного к тем темпам, которые задает 
его эпоха. 
         Есть много путей, ведущих к познанию сути. У нашего времени свои пути. 
Древние цивилизации шли своими. Я говорю не только о теоретическом познании. 
         В конце концов мне стало ясно, что хотя современная техника по 
видимости более могущественна, чем вчерашняя, зато само знание сути, которым 
несомненно владели алхимики (и их предшественники), обладает до нас с еще 
большей силой, большим весом, большей требовательностью. Мы достигаем того же, 
что и древние, но только на другом уровне. И нужно не осуждать дух 
современности, предпочитая ему первозданную мудрость древних, не отрицать эту 
мудрость, заявляя, что подлинное знание начинается только с нашей собственной 
цивилизации, а восхищаться, преклоняться перед могуществом мысли, которая в 
различных аспектах вновь проходит через ту же светлую точку, поднимаясь по 
спирали. Нужно не осуждать, не отвергать, а любить. Любовь - это все: и отдых, 
и движение одновременно.

* * *

         Мы предложим вам результаты наших исследований в области алхимии. Само 
собой разумеется, речь идет только об эскизах. Но благодаря тому, что и как мы 
сделали, наша скромная работа весьма отличается от известных до сих пор трудов