Оно не имеет собственных желаний, 
поэтому его можно назвать ничтожным. Всё сущее возвращается к нему, но оно не 
рассматривает себя как властелина, поэтому его можно назвать великим." Истинное 
познание также неосознаваемо и бесконтрольно, велико и ничтожно в том же смысле,
 как Дао. Так, Чжуан-Цзы предлагал отказаться от схоластических диспутов и 
предоставить вещам самим определять, что является истинным. Это наиболее 
непосредственное познание: встреча гибкого и слабого, не оказывающего 
сопротивления с непредсказанным. Встреча, которая оказывает разное воздействие 
на психику, но никоим образом не может ничего разрушить, потому что ничто ей не 
противостоит, и в этом смысле не оставляет следа.
    Даосский способ познания — это способ познания младенца, возможно, наиболее 
гуманный из существующих. Ставя акцент на бесконечности изменчивого процесса 
жизни, он минует истину разрушения, истину смерти, и совершенство жизни в 
даосизме сливается с бессмертием. В религии даосизма небеса являются прямым 
продолжением Земли, а люди-даосы мыслятся небожителями. Осуществляя в смерти то 
же недеяние, что и при жизни, даос безмятежно уходит по облакам на небо. В 
даосизме нет жёсткой границы, которая разделяет мир живых и мир мёртвых: эта 
граница прошла между стихийными бурями природы и культурным обществом, и внутри 
цивилизованной страны смерть не более страшна, чем просто переход из одного 
состояния в другое. Об этом — слова поэта Юй Ая:
    "Настоящий человек порывает оковы и узы,
        его натура необъятна и безбрежна.
    Свободный, странствует он в далеких чертогах
        и вверяет себя залам пустоты и покоя.
    Для него Небо и Земля короче утреннего часа,
        миллионы веков — не более рассвета.
    Слившись воедино с Безусловным, 
        он тает, рассеивается и пропадает."
    В мифологии бессмертие часто ассоциируется с покровителями знака Весов — 
божественными кузнецами: они могут сковать его своими руками, отсрочить смерть 
или запереть её в сундук — и в этом даосы им подобны. Естественность 
неумирающего природного процесса дает залог бессмертия человеку, 
отождествившему с ним. "Когда цветы опадают, обнажаются скрытые в них семена. 
Жизнь всегда одолеет увядание и смерть. Кто это поймет, постигнет душу Неба и 
Земли."14 Знак Весов — создатель утопий, он рождает мечту (Луны). Но вершина 
Весов —  результат Сатурна, и порой мечта воплощается в жизнь: подобно тому, 
как сегодня создаваемые теми же кузнецами летающие повозки стали реальностью. 
    Эта возвышенность даосской философии, её вырывание за грань видимого мира в 
беспредельное, издревле побуждало даосизм сомневаться в богах и сближало его с 
атеизмом. Небожитель — не бог, но высоко стоящий человек, и высокая оценка 
человеческих способностей — одно из характерных качеств знака Весов. "Если Небо 
обделит меня счастьем, я восполню это величием своей добродетели. Если Небо 
заставит меня до изнеможения трудиться, я противопоставлю этому возвышенность 
своего сердца. если Небо не даст мне удачи, я пробьюсь к ней своим путем. Что 
может Небо поделать со мною?"15. 
    Здесь не отрицается предопределенность судьбы (Сатурн) и высшие силы, 
действующие над нами, но утверждается равенство человеческих возможностей 
небесным, выраженное уже упоминавшимся афоризмом Чжуан цзы: "Небо и человек не 
превосходят друг друга". Потому философию даосов можно сопоставить "прыжку выше 
своей головы", о котором говорил Ницше, родившийся под знаком Весов. Можно 
предположить, что даосизм будет близок всем, кому понятна философия Ницше или 
Хайдеггера — другого популярного ныне философа этого знака. А в целом 
мировоззрение Весов свойственно поколению 1943-1957 годов, когда Нептун 
находился в этом знаке: оно постигает веру через ее культурные образцы и 
красоту этических норм (порой неисполнимых в конкретной реальности).
    Даосизм приподымает нас над миром, в самой обыденной жизни заставляя 
постичь хрупкую и возвышенную, божественную гармонию момента и довериться ей, 
забывая обо всем остальном. Творчество Весов заставляет человека выйти за рамки 
обыденности, нередко путем покидания её — отчего китайские мудрецы предпочитали 
службе уединенную жизнь на природе. "Только те, кто безучастны к делам 
обыкновенных людей, могут заниматься делами, к которым безучастны обыкновенные 
люди",— говорит китайский литератор 17 века Чжан Чжао ("Тени глубокого сна"), в 
жизни и творчестве продолжая традицию древних мудрецов. 
    И всё же тот утопический прекрасный мир, что творят даосы, не близок нашей 
культуре. Если взглянуть на него поближе, у многих он вызовет лишь недоумение: 
"Никто не правит той страной: каждый живет там по своему собственному обычаю. 
Радость жизни неведома там, равно как и страх смерти; потому там нет 
преждевременной смерти. Самоотречение неведомо там, равно как и развод; потому 
там нет ни любви, ни ненависти. Никто там не пользуется привиллегиями, никто не 
пребывает в немилости. Они входят в воду и не тонут, проходят через огонь и не 
сгорают. Они подымаются в воздух, как иные ходят по земле; они отдыхают в 
пространстве, как в своих постелях. Облака и туманы не застилают их взора, 
удары грома не заглушают их слуха. Ни красота, ни уродство не трогают их сердца.
" Таково описание духовного Центра мира, открывшееся во сне совершенномудрому 
китайскому царю.16 Там царит полное равновесие, мир и гармония, уподобляющая 
людей богам, но захочет ли лететь туда наш мятежный дух? 
    Астрологически мы можем говорить здесь о нехватке активности Марса, 
побуждающего людей к действию. Весы — самая слабая позиция Марса. В условиях 
южного климата солнечная энергия сама поддерживает динамику человеческой жизни, 
и нет необходимости в дополнительном стимуле. Но северным странам нужен более 
сильный толчок, чтобы не уподобляться ме