святым местам: все случайное и поверхностное словно отлетает от него, оставляя 
место для глубокого и сущностного, которое, наоборот, проявляется в его 
сознании удивительно ясно и отчетливо.
* * *
Слабые места и враги. Каждый архетип уместен в свое время и на своем месте; 
проявляясь на должном уровне, он производит впечатление силы (даже могущества) 
и эффективности. Однако любители дешевых обобщений могут на этом основании 
сделать совершенно ложные выводы, заключив, что реальные, но возникающие при 
вполне определенных условиях, эффекты общераспространены. Есть вполне 
определенная логика сменяемости иньского и янского архетипов, и устойчивые 
поклонники и знатоки яна попадают впросак, когда пытаются использовать эту 
модальность в отчетливо иньской ситуации, и наоборот. Вот несколько примеров.
Янская энергия, добрая и помогающая, прекрасна и замечательна, и в мире ее 
очень не хватает (по крайней мере, многие из нас в этом убеждены). Но, как ни 
странно, человек, имеющий эту энергию в высоком качестве и широком ассортименте,
 далеко не всегда счастлив и даже просто востребован. И вот он ходит по миру, 
много чего умея и немало чем владея, и вроде бы хочет помочь людям, но 
почему-то его помощь либо оказывается им ненужной, либо идет не впрок. 
Оказывается, что благотворительность это тонкое искусство, и для того, чтобы 
его освоить, мало иметь благие намерения и свободные финансы.
С этой проблемой столкнулся знаменитый целитель доктор Микао Усуи, автор 
естественной системы лечения наложением рук “Рэйки”. Практикуя лечение Рэйки в 
нищенском квартале и поэтому, естественно, бесплатно, доктор Усуи через 
некоторое время стал получать от излеченных претензии, смысл которых заключался 
в том, что они вследствие выздоровления лишались своего основного источника 
жизни (то есть выразительной болезни) и теперь вынуждены работать, и им это не 
нравится. Поэтому в заповеди Рэйки включено требование лечить человека лишь при 
условии отчетливой просьбы с его стороны. Вероятно, любой целитель (в том числе 
и не знакомый с Рэйки) сталкивался с этой ситуацией: успешно лечить можно лишь 
человека, имеющего отчетливый (янский) запрос на лечение; позиции же типа: “Ах, 
как мне плохо, но не надо меня лечить, а то будет еще хуже!” или 
косвенно-каузальные намеки вроде: “А я все болею, и никому теперь не интересен, 
никто не хочет обратить на меня внимания и как-то помочь...”, имеющие отчетливо 
иньский характер, являются весьма плохой прелюдией, и целителю лучше не 
приступать к лечению такого кандидата в пациенты, пока тот не переведет свое 
желание лечиться в отчетливое намерение, лучше всего выраженное вербально, и не 
возьмет на себя половину ответственности за ход лечения. Но для того, чтобы 
события развернулись подобным образом, целителю нужно иметь достаточно сильное 
подключение к иньскому архетипу, например, в виде специфически сфокусированного 
врачебного внимания, выражающегося и во взгляде, и в особой иньской интонации, 
с которой профессиональный врач или целитель начинает разговор с больным: “Я 
вас слушаю”, - и янский архетип мгновенно встает над пациентом, буквально 
заставляя его выйти из пассивно-потребительского состояния, и вместо тайной 
гордости своей болезнью включает пациенту активную программу сопротивления ей.
Иньская энергия, мягкая и благодарно принимающая, прекрасна и замечательна, и в 
мире очень ее не хватает (по крайней мере, многие из нас находятся в этом 
убеждении). Однако в некоторых ситуациях она совершенно неуместна, обидна и 
даже может быть воспринята как прямое предательство. Когда хорошо воспитанная 
юная особа, получая от стареющего, но видимо неравнодушного к ее чарам 
знакомого нежный поцелуй в щеку, отвечает в мягкой иньской модальности: 
“Большое спасибо”, - она его обижает, а может быть и ранит прямо в сердце. 
Верность заветам предков - достойная иньская добродетель, но когда она 
оборачивается планомерной удушающей неподдержкой всего нового, общество из 
чистого озера превращается в топкое болото, а былые сиги и карпы уступают место 
паукам и пиявкам. Объяснение: “Я была не в силах справиться с искушением нажать 
акселератор до отказа”, - вряд ли смягчит полицейского, штрафующего обаятельную 
блондинку за превышение скорости. И уж совсем не устроит жену, обвиняющую мужа 
в лени и в отсутствии должной инициативы, чисто иньская его позиция: “Видать, 
таким Господь меня сотворил, и тут уж ничего не поделаешь! Христос терпел и нам 
велел!” Мастером разнообразного лицемерия в иньской модальности выписан Иудушка 
Головлев - герой известного романа М. Салтыкова-Щедрина, и читатель с большой 
пользой для себя перечитает это сочинение, отслеживая динамику смены иньских и 
янских модальностей в живописных диалогах великого писателя.