укажет положение четвертого дома в гороскопе - но общий смысл здесь всегда один 
и тот же - поиск новых структур, которые более совершенным способом объединят 
психику. С этой точки зрения психопатологические симптомы (соответствующие 
болезненным состояниям под четвертым домом) можно рассматривать как 
манифестации некоторой перезревшей свадхистханной области в психике, уже 
готовой к структуризации, но еще не нашедшей к ней адекватных ключей. В 
качестве такого ключа могут выступить забытые детские воспоминания, или родовой 
стресс, или прямое влияние того или иного эгрегора (трансперсональные 
переживания), или мистический опыт, или удачно подобранная картина мира 
(гештальт). Что же касается истинной причины, активизирующей человеку в том или 
ином варианте четвертый дом, то, по мнению автора, она заключается не в 
каком-то тяжелом событии или влиянии (сглаз, карма прошлых воплощений, 
всевозможные травмы и т.д.), а в самой природе эволюционного процесса, не 
оставляющего в покое ни один атом и ни одну волну, но заставляющего их 
развиваться под действием энергии Мирового Разума и, в частности, 
диалектического архетипа, изображенного на рисунке 2 (см. главу 1).
Итак, четвертый дом это поиск ключей интеграции (принципов согласия, скажет 
политический деятель); какие же здесь характерны ошибки?
Распространенная ошибочная идея решения проблемы четвертого дома заключается в 
переносе чужого опыта, то есть попытках использования ключей и структур, хорошо 
зарекомендовавших себя на другом материале. Тогда получается ситуация, которая 
при решении загадок вызывает у вопрошающего реакцию типа: "Правильно, но не то".
 Вот типичный пример.
Рассказывают, что в достопамятные тридцатые годы пришел к психиатру человек с 
жалобой на то, что ему кажется, будто за ним постоянно следят. Психиатр 
выслушал больного, осмотрел его, поставил диагноз: "мания преследования", 
прописал таблетки и попросил зайти через неделю. Этого пациент сделать, однако, 
не смог: его арестовали.
Вероятно, в тюрьме ключи к интеграции психики нашлись, и в каком-то отношении 
человеку стало легче. Возникает, однако, вопрос: мог ли ему помочь 
квалифицированный психолог? С точки зрения холистической психологии, ответ 
звучит так: "В принципе да, хотя это и очень трудно, и рискованно для самого 
психолога". Дело в том, что такая вещь как арест в те времена означала срок 
заключения от десяти лет и выше или расстрел, то есть была событием четкого 
атманического звучания. Это означает, что и ключи к интеграции в большой 
степени атманичны, то есть их нужно искать или в тяжелой травме детства или 
рождения, или в прошлых воплощениях, или в рабстве у очень жесткого эгрегора, 
имеющего атманическую власть. Психиатр, способный поднять пациента на такие 
высоты, чтобы соответствующая структура (тонкий кармический узел) стала видна, 
должен сам пережить высокое состояние, например, расширение сознания до 
планетарного уровня, откуда местный (государственный) тиран смотрится как 
глобально-мировой. Если это получается, то не только происходит интегрирование 
психики пациента и он выздоравливает, но и карательные органы от него 
отступают: по тем или иным "случайным" для материалиста причинам закрывают его 
дело и снимают наблюдение.
Этот пример показывает уровень трудностей, с которыми сталкивается психолог, 
пытающийся психологическими методами подходить к случаям из "большой" 
психиатрии, скажем, лечить не неврозы, а психозы. Тяжелая душевная болезнь это 
своего рода рабство человека в плену у могущественного жесткого эгрегора с 
сильным атманическим выходом, то есть имеющим значительную власть над жизнью 
человека (а часто и его ближайшего окружения) в целом. Это, так сказать, 
трансперсональный взгляд - здесь данная судьба мыслится как жертвенная для того 
или иного коллектива (например, этноса). С субъективной точки зрения, тяжелый 
параноик находится в чрезвычайно мрачной реальности, часто плохо совместимой с 
общесоциальной, и нередко (но не всегда!) вопрос о ее высветлении решается лишь 
на пути интеграции, но поиск ключей и сил для ее осуществления нисколько не 
проще поиска способов вызволения человека из сталинского лагеря. Если психиатр 
имеет такую духовную силу, что способен посмотреть шизофреническому демону 
прямо в глаза, то он может помочь пациенту действительно выздороветь и 
интегрироваться; если же этой силы нет, приходится ограничиваться сомнительным 
симптоматическим лечением, а главное - отгораживаться от проблем пациента 
железными ярлыками: бред, галлюцинации, фантазмы. Что ж, с точки зрения 
жесткого государственного эгрегора, любой диссидент - патентованный сумасшедший,
 а его мечты о правах человека - типичный бред.
Итак, первое затруднение, с которым приходится столкнуться при решении проблем 
четвертого дома, заключается в том, что ключи к ним абсолютно уникальны, и 
найти их можно единственным способом: тщательным изучением и исследованием 
существа дела, то есть сути проблем объекта: что ему нужно и какие пути 
подсказывает текущая ситуация. Типичный пример проблемы четвертого дома - 
синтаксический анализ предложения, в частности, определение того, какое слово 
относится к какому (это включает и проблему определения смысла местоимений, то 
есть отнесения их к тем или иным словам предшествующей фразы). Все попытки 
реализации машинного перевода имеют на этой фазе серьезное испытание: настолько 
серьезное, что о машинном переводе художественной литературы до сих пор 
(насколько известно автору) всерьез говорить не приходится; существуют лишь 
программы перевода технических текстов с весьма узким синтаксическим спектром.
Другими словами, структуры и законы, обнаруживающиеся в ходе трансформации 
объекта под четвертым домом, в высшей степени специфичны - и если они найдены 
неправильно или неточно, то структуризации не происходит или она идет настолько 
неуклюже, что в результате получается нежизнеспособный монстр. Таким, вероятно,