стали очевидны, судя по распространенным метафорам типа "власть лихорадит" или 
"волна народных восстаний". Тем не менее, корпускулярный взгляд здесь остается 
доминирующим в осмыслении теоретиками: социологами и политологами; практические 
политики, однако, все больше склоняются к волновой парадигме, употребляя такие 
выражения, как "равновесие сил в регионе", "стабилизация" и т. д.; впрочем, 
пока мало кто из них (насколько известно автору) непосредственно 
руководствуется указаниями Лао-цзы, изложенными в его несравненном "Дао Дэ 
Цзине". 
* * *
 
По-видимому понятие колебания (или ритма) является столь же фундаментальным, 
как и понятие точки (конкретного места), и поэтому трудно отдать решительное 
предпочтение одному из двух подходов - волновому или корпускулярному, и они оба 
должны существовать в сфере познания, как способы восприятия и методы 
моделирования внешнего мира, как плотного, так и тонкого. Однако на пути 
синтеза этих подходов возникают очень своеобразные трудности, по мнению автора, 
принципиально непреодолимые. Намек на эту ситуацию в теоретической физике 
имеется в виде принципа неопределенности: узнав с высокой точностью координату 
частицы, мы не можем рассчитывать на то, чтобы столь же точно определить ее 
скорость: произведение погрешностей измерения этих величин всегда превосходит 
некоторую абсолютную константу. В общей теории систем (если таковая будет 
когда-нибудь построена) принцип неопределенности мог бы выглядеть 
приблизительно так: исследуя систему, мы в некоторый момент времени встаем 
перед альтернативой: либо изучать, что же она представляет собой сейчас, 
углубляясь во всевозможные подробности (аналоги: корпускулярный подход, 
определение координаты), либо искать некоторые общие ритмы ее жизни, пытаясь 
определить ее будущее (волновой подход, определение скорости). Сделать то, и 
другое одновременно обычно не удается, и не только потому, что на подобный 
проект не хватает средств, а еще и по той причине, что ритмы мелких частей 
системы чаще всего не дают представления об ее основном ритме, и, в каком-то 
смысле чем глубже мы погружаемся в изучение структуры и элементов системы, тем 
в большей степени мы удаляемся от понимания направления ее магистрального 
развития или нахождения главного ритма. Наоборот, фиксация внимания на основном 
ритме системы или направлении ее развития не дает возможности конкретизировать 
ее изучение - подробности как бы расплываются и остается некоторое абстрактное 
целое, совершающее определенное простейшее движение.
Рассмотрим разницу между этими подходами на примере изучения маятника. При 
корпускулярном взгляде нам нужно подойти к нему как можно ближе, изучить 
материал, из которого он сделан, форму груза и штанги, узел подвески, 
определить коэффициент трения и т.д. При этом движение маятника нам будет 
сильно мешать, и мы постараемся его остановить или перенести измерительную 
лабораторию непосредственно на маятник.
При волновом подходе мы, наоборот, отойдем от маятника подальше, так, чтобы 
видны были только колебания грузика вправо-влево, а прочие подробности его 
устройства и движения не отвлекали нашего внимания. Именно так устроен сложный 
маятник - механические часы: все внутренние ритмы -вращение множества зубчатых 
колес - тщательно скрыты от потребителя корпусом, и снаружи на циферблате 
оставлен лишь основной ритм: часы и минуты.
Волновой подход отличается от корпускулярного в очень важном отношении: он 
позволяет как-то отразить единство мира и взаимную связь всех его частей. 
Ньютоновская модель абсолютного пространства-времени обладает противоположным 
качеством: в ней сильно разнесенные области независимы, то есть происходящее в 
данном месте пространства никак не влияет на участки, достаточно от него 
удаленные: силы тяготения, а тем более электромагнитные, быстро убывают с 
расстоянием, и пиши губерния, в столицу. Концепция же колебаний подразумевает 
общее движение системы как единого целого, да и чисто внешне все точки гребня 
волны объединяются друг с другом видимым образом; кроме того, колебания 
обеспечивают и связь времен: "Давешней весной овсы принимались не в пример 
дружнее", - говорим мы, и непосредственно чувствуем на себе дыхание Вечности.
* * *
К концу XIX и началу XX века идея о мире как составленном из большого числа 
независимых кусков начала себя решительно изживать.
Величайший мистик XIX века Шри Рамакришна, которого многие считали Аватаром, то 
есть Божественным воплощением, не принес, однако, с собой новой религии; его 
миссия состояла в том, чтобы, постигнув Бога через уже имеющиеся конфессии, 
увидеть, что Он един, и возвестить миру об этом.
Зигмунд Фрейд связал воедино многие казавшиеся независимыми психические 
проявления человека, проинтерпретировав их как следствия общей причины, 
заключенной в подсознании. Конечно, модели Фрейда были достаточно наивными, и 
если пользоваться физическими аналогиями, то напоминали гидравлические 
устройства (правда, его сублимация уже не так проста и несомненно апеллирует к 
алхимической возгонке), но в них было то достоинство, что единство психических 
процессов и душевной деятельности человека устанавливалось не методом наложения,
 так сказать, горизонтальных связей, а выходом в дополнительное измерение 
(подсознание) и установлением вертикальных связей с ним.
Одновременно происходил величайший переворот в физике: Эйнштейн упразднил 
абсолютное пространство-время (специальная теория относительности) и установил, 
что тела (гравитационные массы) влияют на свойства "пустого" пространства 
вокруг них (искривляют его - общая теория относительности); таким образом, мир 
оказался гораздо сложнее, чем при Ньютоне, но и чуть более связным, хотя