Андрей наклонился к приоткрытому окну.
– До Москвы подбросите?
И онемел. За рулем сидел тот же таксист, который привез их сюда.
Успенский пропустил вперед Василису. Она ждала, что водитель испугается. 
Впрочем, он мог и не знать, что они видели, как он разговаривал с Бекерманом. 
Во всяком случае, вел он себя так, как будто ужасно рад новой встрече. И 
молотил языком, не переставая.
– Блин! Вот это встреча! Каким ветром вас сюда надуло? Я за вас беспокоился – 
добрались или нет. А вы только ушли, тут и мужик подъехал. Тоже на кладбище 
дорогу искал. На «Мерседесе». Тачка, правда, битая была, но вам-то не один хрен,
 на чем ехать. Там езды десять минут от силы.
Под его болтовню они задремали и проснулись только при въезде в столицу. И 
снова ночевать решили у Андрея. Не успели они раздеться, как ожил мобильник 
Василисы. Звонил Лелик.
– Привет, старуха! А ты что не приехала? – как ни в чем не бывало 
поинтересовался он.
У Василисы даже дух захватило от такой его наглости.
– Я не приехала, потому что один паразит сообщил мне неправильное время. Ты, 
случайно, не знаешь, почему он это сделал?
Лелик невразумительно замычал.
– Что мычишь? Телись! – предложила Василиса.
– Ну, понимаешь, старуха, наша редколлегия решила договориться с наследником 
рабовладыни, чтобы выкупить у него журнал. Ну, а тебя решили бортануть.
Он помолчал. Потом оживился.
– Слушай, старуха, вас там, на кладбище, двое мордоворотов искали. Жуткие 
уголовные рожи. У меня создалось впечатление, что они делали это с недобрыми 
намерениями. Они вас не нашли?
Она оставила его вопрос без ответа. И сама спросила:
– А как наследник? Договорились с ним?
– Почти.
Несмотря на неоднократные попытки, врать Лелик так и не научился.
– Нормальный мужик, – мямлил он. – На «Мерседесе» ездит…
Василиса отключила телефон. Из всех желаний ею сейчас владело только одно – 
уснуть и видеть сны.
* * *
В ночь перед премьерой режиссер Артур Покровский не ложился спать. Он сидел в 
своем темном кабинете перед включенной настольной лампой и тупо вчитывался в 
статьи договора, предложенного Бекерманом. Он ничего не понимал.
Получалось, что он, Покровский, получал в долгосрочную аренду помещение 
кинотеатра с символической оплатой в одну условную единицу за год. Со своей 
стороны режиссер Покровский обязался внести в текст пьесы следующие правки. 
Ниже приводился перечень правок. Разумеется, про обещанные связи и влияние ни 
слова упомянуто не было. Такие вещи всегда остаются между строк.
Нет, конечно, если бы Бекерману и тем, кто стоял за ним, понадобилось бы 
вписать в текст договора какие-то формальные, первые пришедшие на ум пункты, то 
правка классического текста – идея не хуже любой другой. В такой ситуации и 
Святое Писание подредактировать дозволительно, не то что Булгакова. Так что 
поначалу у Покровского ни вопросов, ни сомнений не возникло. Но чем глубже он 
вникал в текст правок, тем тревожнее ему становилось.
Вроде бы ничего серьезного, изменения не касались ни фабулы, ни мизансцен, 
только реплик персонажей. И то незначительно. Но от этих незначительных 
изменений вдруг неожиданно радикально менялся не только смысл сказанного, но и 
всего происходящего на сцене. И чем дольше он думал над этим, тем страшнее ему 
становилось.
На миг он подумал – а что будет, если он не станет исполнять эти пункты 
договора. Заглянул в конец. Никаких санкций за нарушение прописано не было. 
Такая небрежность к деталям испугала его сильнее угроз. Те, кто стоял за 
Бекерманом, наверняка не были наивными лопухами, которых можно безбоязненно и 
безнаказанно водить за нос.
Покровский посмотрел на часы. Наступало утро, а ни к какому определенному 
решению он пока так и не пришел. Наконец, он встал с кресла и перевернул его. 
Снизу к сиденью скотчем был приклеен толстый пакет. Режиссер отодрал его и 
вернул кресло в первоначальное положение. Теперь он знал, что ему делать.




Глава 8.
Тайна прошлого


За утренним кофе Василиса и Андрей попытались подвести итоги своей деятельности.
 Итоги получались неутешительными.
– Мы провели большую работу, выяснили, что гитлеровская Германия не успела 
подготовиться к уничтожению мира в тысяча девятьсот сорок третьем году, и 
разоблачили тайные замыслы «Офис–банка», – отметила Василиса. – Но ни на 
миллиметр не приблизились к раскрытию убийства Ады. И даже на похороны не 
попали. Результат – нулевой.
Успенский не согласился:
– Почему же нулевой? Мы остались живы, что само по себе уже неплохо. У нас есть