Он знал друга как любителя устраивать сюрпризы. И не ошибся.
– Рукопись Булгакова. – Прокурор–криминалист плюхнул пакет на стол. – У тебя 
пара часов на все. Успеешь справиться?
– За глаза хватит! – загорелся астролог. – У Васьки сканер мощный, автомат. 
Даже скоропись разбирает. Сейчас мигом все обработает.
Он быстро распечатал упаковку и заложил стопку пожелтевших листов в гнездо 
прибора.
– Бумага старая. Не сожжет? – забеспокоился Филатов.
– Рукописи не горят, – обнадежил его Андрей.
– Идите на кухню, хватит сплетничать! – донесся до них голос хозяйки.
Когда они пришли, она сообщила:
– У меня портвейн имеется. Настоящий, португальский, красный. Восемьдесят 
седьмого года.
– Хорошо бы пива, – отозвался прокурор. – Но мне еще работать. Это вам, 
лоботрясам, можно.
Андрей почесал кончик носа.
– Какого, говоришь, года? Восемьдесят седьмого? – переспросил он. – Ну, не знаю,
 мне «Агдам» как-то привычнее. Кстати, дамы портвейна не пьют. Только херес. 
Так что предлагаю ограничиться кофием.
От кофе прокурор также отказался и пил чай. Василиса сварила кофе в медной 
турке и разлила в чашки себе и Андрею. Щелкнула кнопкой пульта телевизора.
На экране Чак Норрис в роли крутого следователя точными сокрушительными ударами 
калечил банду отпетых негодяев.
– Вот, учитесь, как надо бороться со злом, а вы все только ковыряетесь, – 
злорадно проворчал прокурор.
– Конечно, – согласился Успенский. – А ты в курсе, что Чак Норрис родился 
десятого марта тысяча девятьсот сорокового года?
Василиса недоверчиво уставилась на астролога.
– Не хочешь ли ты сказать, что и он преемник миссии Булгакова?
Тот пожал плечами.
– Кто знает? Пути добра неисповедимы, и каждый служит ему как умеет. Пути зла 
иногда тоже. И следователи бывают разные как в кино, так и в жизни.
Они пили кофе, Филатов задумчиво прихлебывал свой чай.
– Это ты про Доронина? Я до сих пор не понимаю, как он мог.
– Он слишком долго всматривался в пропасть и не заметил, что пропасть 
всматривается в него, – сказала вдруг Василиса. – И не выдержал.
– Да, так часто бывает, – согласился прокурор. – Охотник не замечает тот момент,
 когда сам становится добычей. Доронин расследовал махинации людей из 
«Офис–банка», но сам попался им на крючок. И стал их орудием. И усердно служил 
до тех самых пор, пока не совершил роковую ошибку.
Андрей кивнул.
– Да, те, на кого он работал, не прощают ошибок. Они обещают самые 
фантастические перспективы, но при первой неудаче устраняют виновного, как 
неисправный механизм, и заменяют новым. Кстати, исправный механизм они тоже 
устраняют после того, как он становится не нужен. Думаю, пару бесов искать не 
имеет смысла. Скорее всего, они уже где-нибудь на дне карьера или под асфальтом.
 Поэтому он и запаниковал.
Василиса залпом допила свой кофе.
– А как бы он действовал, если бы ты его не разоблачил?
– Тут все ясно. Убил бы Бекермана уколом воздуха в вену, инсценировав еще одно 
самоубийство. Или же Доронин мог застрелить его якобы при попытке украсть шприц.
 И сунул бы ему в карман флешку с предсмертным посланием Ады. Не зря же он ее с 
собой таскал. А потом бы выяснилось, что Бекерман подслушал через стенку наш 
разговор и решил опередить. Вот вам и полная картина. Бекермана подставляли с 
самого начала. Никто не собирался долго держать его на месте управляющего. И 
если на Доронина у офитов были далеко идущие планы, то Бекерман служил для них 
разменной пешкой.
Филатов налил себе еще чаю.
– Значит, интрига против Покровского тоже была частью игры?
Успенский кивнул.
– Конечно. На первом этапе нужно было подставить Покровского. Гелла по заданию 
Доронина подбросила режиссеру украденную рукопись. Думаю, у них имелись и 
другие улики. Но они не понадобились. Здесь ты, Петрович, здорово преуспел. 
Половину работы за них сделал. Второй этап тоже прошел блестяще. Доронин 
разоблачает свою же сообщницу и переводит стрелки на Бекермана.
– Но почему он думал, что она его не выдаст? – спросила Василиса.
– А он так и не думал. Сначала она не знала, кто ее топит, а когда узнала, 
пришла в ярость. Ты же сама слышала, как она грозила оторвать ему голову. Но он 
ее опередил.
– А что насчет послания Ады? – снова спросила Василиса. – Ведь из-за него нас 
чуть не убили, из-за него меня похитили. А потом, как ты говоришь, хотели 
подбросить обратно?
– Они боялись, что она оставит более серьезные улики, – продолжал астролог. – К 
тому же, я уверен, послание наверняка сокращено и отредактировано. А быть может,
 и вовсе сфальсифицировано. Здесь же важно не содержание, а упаковка – флешка, 
которую я передал твоим похитителям.
– Не понял? О чем идет речь, что и кому ты передал? – встрепенулся прокурор.
– Потом объясню, – успокоил его Андрей. – Итак, переходим к третьему этапу. 
Зачем кому-то понадобилось делать следователя Доронина лучшим другом режиссера 
Покровского? Тут тоже несложно разобраться, хотя и нет полной ясности.