ьные или духовные свойства человека для продолжения рода малозначимы.
В 60-х годах прошлого века на экранах СССР демонстрировался фильм Молдавской
киностудии под названием «Любить». Фильм этот был полудокументальным и состоял 
из
трех новелл. В промежутках между ними корреспонденты опрашивали прохожих на 
ули-
цах Кишинева, задавая один и тот же вопрос: «Что вы думаете о любви?» Желающих 
вы-
сказаться было достаточно, но только один ответ прозвучал действительно 
компетентно:
«Я не думаю, я люблю!» В другом фильме любовь была определена как острое 
желание
счастья любимому человеку. Вероятно, так оно и есть, но можно ли данное 
определение
считать исчерпывающим?
А что такое гармония? Можно, конечно, используя компьютер, вывести некий алго-
ритм творчества Баха и с помощью умной машины создать еще 50 прелюдий и фуг в 
ма-
нере великого композитора. Но если бы можно было найти истинный алгоритм гармо-
нии, то компьютер создавал бы не посредственные подобия, а воистину великие 
произве-
дения, чего, увы, нет. Причина очевидна – творение не может быть совершеннее 
творца.
Тем более, что и сам творец не очень-то понимает суть и происхождение 
прекрасного. И
если сегодня компьютер обыгрывает чемпиона мира в шахматы, то причина этого не 
в
преимуществе искусственного интеллекта над естественным, а в том, что все 
варианты
ходов в шахматах количественно определимы. Но ясно и то, что эмоции, ощущения, 
чув-
ства о {, а значит и красоту измерить невозможно.
Для обозначения эмоций и чувств человек придумал слова, которые все мы знаем,
но дать им точное определение крайне сложно. И в то же время парадоксально, что 
в ка-
ждом из нас понимание смысла этих слов заложено от рождения и не зависит от 
воспита-
ния, вкусов, взглядов. Нам могут нравиться совершенно различные произведения 
раз-
личных авторов – скульпторов, художников, композиторов. Но даже то, что не 
входит в
круг наших предпочтений, мы все равно признаем красивым. Представьте следующую
ситуацию: на сцене за роялем музыкант. Он берет аккорд и, сидящие в зале 
слушатели
несмотря на различие музыкальных способностей, уровня культуры и настроения в 
своей
оценке будут едины – это красиво. Затем музыкант меняет одну ноту, всего одну, 
и снова
мнение зала едино – это некрасиво. Но откуда люди знают, что красиво, а что 
нет? Где
критерий оценки? Ощущение?! Значит внутри нас врожденно присутствует единое по-
нимание прекрасного. Современной науке известно, что растения на одну музыку 
реаги-
руют позитивно, а на другую негативно. Но если человек – всего лишь 
естественная вер-
шина в эволюционной иерархии живых существ, продукт естественного отбора, 
высоко-
12
развитое млекопитающее, почему же понимание прекрасного хоть в какой-то степени 
не
присуще животным?
Древние греки считали – человек видит мир антропо-центрично. Все человекопо-
добное он воспринимает как красивое, а все, что на него не похоже – как 
некрасивое. В
античной Греции пропорции колонн в храмах и отношение их высоты к размерам 
капи-
телей определялись пропорциями человеческого тела. Но тогда почему символом 
красо-
ты и мудрости в странах Центральной, Восточной и Юго-Восточной Азии является 
змея,
по внешним признакам не имеющая с человеком практически ничего общего?
Когда весной 1945 года «Сикстинскую мадонну» извлекли из полузатопленных под-
валов Дрезденской галереи советские солдаты, руководствуясь какими-то 
необъяснимы-
ми глубоко внутренними побуждениями, установили возле картины почетный караул.
Истинная красота, требуя чести и почета, выпрямляет душу и спину. И это 
бесспорно! Но
что же такое красота?
Человек готов часами любоваться красотой цветущего яблоневого сада или кустом
благоухающей сирени. Но где критерий эстетической оценки дерева или цветка? И 
мож-
но ли на основании только физиол