аскетбола, вот так».
 И в известном смысле так оно и было. Джулиус Ирвинг во всем был таким же 
актером, каким был Рат, толпы народа сходились, чтобы посмотреть на его 
представления, надеясь оказаться зрителями его театра, надеясь увидеть, как он 
сотворит что-нибудь удивительное, создаст тот незабываемый момент, который они 
смогут навсегда занести в книги своих воспоминаний.
 Ирвинг не разочаровывал, превращая каждую игру в представление, а иногда и в 
высокую драму. Постоянно открывая окошко физической невероятности, он то и дело 
ухитрялся на какой-то короткий момент отменить Закон Ньютона, чтобы совершить 
очередную прогулку по небу; или же, полагая, что всякий фокус заслуживает 
хорошего продолжения, он умел прервать свой полет в высшей точке, как если бы 
попал в воздушную яму и отклонился от задуманного маршрута; или пронестись по 
всей площадке, словно бы поддерживаемый какой-то неземной силой. Глядя на него, 
ты всегда видел в нем инстинктивного художника, способного влететь следом за 
тобой во вращающуюся дверь и вылететь из нее первым.
 Одиннадцать сезонов «Доктор Дж.» творил свои зажигательные чудеса перед 
сотнями тысяч болельщиков, не знавших, что человек способен летать, пока не 
увидели это собственными глазами. И когда он наконец вышел в отставку – после 
сезона 1989 года, третьим игроком по результативности в истории баскетбола и с 
имиджем самого вдохновенного игрока своего поколения – сильный человек с низким 
баритоном и многозначительной манерой выражаться, только он мог описать свой 
игровой стиль такими словами: «Летать легко, надо только уметь это делать».




 О. ДЖ. СИМПСОН
  (родился в 1947 г.) 


 Орентал Джеймс Симпсон – имя которого экономящие на заголовках журналисты 
сократили до короткого О-Джи, обладал стилем столь же уникальным, как и стиль 
всякого прочего гения-творца, вне зависимости от того, где он нашел свое 
воплощение – на бумаге или на спортивной площадке. И стиль этот, красноречивый 
и элегантный, давался ему, казалось, безо всяких осознанных усилий. А 
воплощался он в могучих рывках, менявших свое направление почти моментально, 
обманывая тем самым противостоявших ему защитников. Или в текучих пробежках, 
когда он метался по полю как заяц, словно бы разведывая пути для торопливо 
отступавших соперников. И даже в манере смачно атаковать противостоявшую ему 
шеренгу так, как наносил бы удар Демпси. Но какую бы форму ни приобретали его 
способности, на всякой пробежке О-Джи как бы было написано видишь меня, 
попробуй останови.
 Свою карьеру Орентал Джеймс начал без особых церемоний в сан-францисской 
средней школе «Галилей» – в качестве 180-сантиметрового и 73-килограммового 
таклера [37] , передвигавшегося на столь тоненьких ножках – результат детской 
схватки с рахитом, что их называли «карандашами». На старшем курсе этот 
прогрессировавший талант уже входил в сборную города в качестве бегающего 
защитника. Однако если по успехам на гридироне (футбольном поле) его можно было 
считать чистым золотом, за партой он был очень далек от подобных высот, и ни 
один из четырехлетних колледжей не хотел – да и не мог – принять на себя такую 
обузу. Поэтому, оставшись за дверями всех крупных колледжей, Симпсон поступил в 
городской колледж Сан-Франциско, где уже на первом году добился ошеломляющих 
учебных успехов, совершив 26 заносов и имея в среднем 9,9 ярда за пробежку.
 Теперь Симпсон захотел перейти в Университет Южной Калифорнии и заняться 
вплотную рекордами бывшего обладателя «Приза Хисмана» [38] Майка Гаретта. К 
несчастью, этот университет не испытывал к Симпсону никакого ответного чувства 
– так полагала приемная комиссия этого учебного заведения. Во всяком случае до 
того, как он обзаведется более вескими рекомендациями. И в итоге, отвергнув 
предложения, сделанные университетами Аризоны, Фресно и Юты, Симпсон вернулся в 
городской колледж, где в том году совершил 28 заносов.
 Ну а потом, располагая приглашениями уже от Университета Калифорнии и 
Университета Южной Калифорнии, буквально за несколько дней до начала весеннего 
семестра 1967 года Симпсон наконец предпочел Калифорнии Калифорнию Южную, 
поскольку, как сказал он одному репортеру: «Именно этого я на самом деле и 
хотел».
 Парень, которого теперь называли О-Джи, пришел в УЮК не для того, чтобы стать 
звездой, он уже был ею. Но при всем этом у него было мало времени, чтобы 
блеснуть – во всяком случае на футбольном поле. Ибо Симпсон пропустил большую 
часть предсезонной футбольной подготовки, занявшись состязаниями во втором 
своем любимом деле, легкой атлетике, где он пробежал сто ярдов за 9,4 секунды и 
помог команде УЮК установить мировой рекорд в эстафете на 440 ярдов.
 А осенью О-Джи продолжил свой рекордный бег за Южную Калифорнию, на сей раз с 
мячом, а не эстафетной палочкой в руках. И с самого первого его выступления в 
футболе, давшем 15-ярдовую пробежку и пас в матче против Вашингтонского 
университета, до двух заносов в матче за «Розовую Чашу» 1968 года, легенда об 
О-Джи продолжала крепнуть.
 Но хотя блестящие пробежки превращались в его призвание, та, которую он 
совершил на первом году в форме «Троянцев», наилучшим образом определяет гения 
О-Джи, характеризуя его как величайшего университетского раннера после Реда 
Гренджа. Она произошла вполне уместным образом в игре против соседа и соперника 
по Тихоокеанской прибрежной конфер