словом. В боксе он был чем-то вроде Расемона 
– всякий видел в нем что-то особое. Он мог нанести нокаутирующий удар, 
отступая; на нем не было швов, не было дефектов; его левая, всегда находившаяся 
наготове, описывала удивительно чистые движения; ноги работали лучше, чем у 
кого-либо из выходивших в ту пору на ринг боксеров; скорость и точность удара 
не имели себе равных и так далее, и так далее. На ринге он был чародеем, и в те 
редкие мгновения, когда его величию бросали вызов или, хуже того, лохматили его 
старательно напомаженные волосы, он превращался в Хемингуэево «изящество в 
опасности».
 В первых сорока боях Робинсон оставался непобедимым и даже не потерял 
практически ни одного очка до сорок первого поединка с Джейком Ламотта в 
Детройте, когда его прямой маршрут к величию был искривлен поражением в 10 
раундах по решению судей. Это решение он заставит их изменить целых пять раз. 
Робинсон продолжил свой путь, став чемпионом во втором полусреднем и среднем 
весе, проиграв при этом из первых 123 своих боев лишь поединок с Ламотта, о 
котором уже упоминалось, но при этом одержав целых 78 побед нокаутом.
 Однако если Робинсон представлял собой лишь шеллак на грубой шкуре спорта, 
боксом заправлял Международный комитет и группа личностей, для которых закон 
представлял только фигуру речи. И когда Робинсон отказался повиноваться их 
приказу проиграть Ламотта в шестом поединке, названном «Побоищем в День Святого 
Валетина» и навеки запечатленном в фильме под названием «Яростный Бык», ему 
пришлось уехать из Штатов и перенести свое дело в Европу. Сахарный Рей 
отправился на старый континент в первом классе, в сопровождении достойного его 
имени антуража, включая всего по паре, словно у Ноя – двух парикмахеров, двух 
шоферов и несколько пар прочих прислужников. На одной из остановок в своем 
турне он уступил титул чемпиона в среднем весе британцу Рэнди Терпину, чтобы 
отобрать назад три месяца спустя. Сахарный Рей еще три раза возвращал себе 
временно уступленный кому-нибудь титул.
 Проиграв жаре и Джои Максиму в беспрецедентной попытке завоевать звание 
чемпиона среди полутяжеловесов за один вечер, который превратил его в 
побуревший кочан латука, Робинсон ушел из спорта в связи с отсутствием 
возможностей и противников. Но если прав Джон Апдайк, сказавший: «Отставка от 
дел чуточку подобна смерти», Робинсон, наверное, умирал тысячу раз, потому что 
он вернулся назад, чтобы оспорить свой титул у Бобо Олсона и провести 
классические по сценарию бои с Джином Фуллмером и Кармен Базилио на закате 
карьеры, доказывая этим, что великие спортсмены могут возвращаться вновь и 
вновь.




 ДЖО ДИ МАГГИО
  (1914—1999) 


 Джо Ди Маггио – на поле он был легок как сандвич с огурцом. Концентрируясь на 
каждом движении, Джо предпринимал осознанные действия с неосознанной – и 
необыкновенной – легкостью. Ничего надуманного, никакой игры на публику, 
представьте себе, только длинные скользящие шаги по середине зеленой лужайки, и 
вот мячик исчезает в его раскрытой перчатке. С битой в руках, по словам Боба 
Феллера, «лучшего, чем он, просто не существовало»: ноги широко расставлены, 
бита недалеко от плеча, сильные, быстрые запястья, замах, как из учебника, и 
безупречный удар, проносивший биту по безупречной плавной дуге. Кейси Стенгель, 
видевший всех, сказал: «Джо за всю карьеру ни разу не ошибся при ударе на базу. 
Лишь один раз он был выведен на дополнительную базу, и то благодаря судейской 
ошибке». Короче говоря, по словам того же Кейси: «Рядом с ним все прочие игроки 
казались водопроводчиками».
 Однако если все мнения о мастерстве Ди Маггио сложить концом к концу, до 
вывода они все же не дотянутся. С одним-единственным исключением: его 
56-игровая голевая серия, являющаяся одним из великих достижений бейсбола и 
личным памятником самому атлету.
 Все началось в 1933-м, когда Винс Ди Маггио привел на просмотр к «Тюленям» из 
Сан-Франциско своего младшего брата. Этот «братец» настучал 0,340, совершил 
максимальное в лиге число пробежек – 169 и поставил рекорд Тихоокеанской 
Береговой лиги, добившись результата в 61-й кряду игре.
 Три года спустя Ди Маггио перешел к «Нью-Йоркским Янки», которые лишь однажды 
выигрывали вымпел за последние семь лет. И он не просто перешел в эту команду, 
он сделал ее командой-победительницей, выведя «Янки» в мировую серию уже на 
первом году своих выступлений. Год спустя, в 1937-м, он набил 0,346 и возглавил 
список лиги по числу пробежек на базу, результативных пробежек и среднему числу 
удара. А «Янки» вновь выиграли мировую серию. В 1938-м он добился 0,324, а 
«Янки» опять оказались победителями мировой серии.
 Нью-Йорк – такой город, который создает человеку репутацию выше самого из 
высоких небоскребов. К 1939 году популярность Джо вырвалась за пределы 
Нью-Йорка. Его классические черты, симпатичное лицо с римским носом появились 
на обложках нескольких национальных изданий, включая журнал «Лайф»; его имя 
замелькало в заголовках ежедневных газет; а его достижения сделались предметом 
пристального интереса любителей бейсбольных деликатесов.
 Карта поездок команды начала совпадать с картой его турнирных достижений, и в 
1939-м человек, которого спортивные обозреватели называли «Клиппером Янки», 
«Потрясающим Джо» или просто стари