не страшен. Вспоминали о чудесном рождении Марфы, якобы при битве, куда мать 
посадницы прискакала, чтобы произвести на свет достойную дочь, гражданку 
свободного города.
       Наконец, вооружение было подготовлено, тактические ходы просчитаны, 
население пребывало в патриотическом восторге — можно было выступать, тем более 
что пришло сообщение: князь Иван спешит к границам земли — проучить непокорных 
новгородцев. Потянулись долгие дни ожиданий вестей с поля боя. Марфа приказала 
отворить все храмы города и непрерывно служить молебны во имя победы войска 
Мирослава. Сама посадница представляла собой образец оптимизма и уверенности — 
была непременно весела, энергична, выступала в Совете. Не уступала матери и 
Ксения, которая теперь ни на миг не покидала Марфу.
       Вначале приходили скромные весточки от Мирослава, потом он стал 
передавать на словах: «Сражаемся!» Горе свалилось на горожан неожиданно. Войско 
вернулось разгромленным. Мирослав и два сына Марфы погибли. Рассказывают, что, 
когда улицы Новгорода наполнились причитаниями женщин и стонами раненых, 
посадница спросила воинов: «Убиты ли сыны мои?» — «Оба», — ответствовали ей. — 
«Хвала небу! Отцы и матери новгородские! Теперь я могу утешать вас!»
       Проиграв первую битву, новгородцы снова стали перед решением своей 
участи. Многие растерялись, только для Марфы не было пути назад. Она ещё могла 
влиять на дух соотечественников. Женщина решила пойти на компромисс, понимая, 
что князь московский едва ли согласится на него. Новгород предложил Ивану выкуп 
— свои богатства, но у князя были далеко идущие планы, тем более что военная 
удача склонялась на его сторону. «Покорность без условия или гибель 
мятежникам!» — ответствовал Иван и с гневом отвернулся от послов.
       Несогласие князя пришлось на руку Марфе, этот дерзкий ответ только 
оправдывал её агрессивность против захватчика, и вновь новгородцы сплотились 
вокруг своего вождя. Для верности Марфа обратилась к помощи своего деда по 
матери, пустынника Феодосия, который давно уже покинул город и жил отшельником 
на берегу озера Ильмень. Старец должен был вернуться в Новгород. Народ общим 
криком изъявил радостное удивление появлению Феодосия. «В счастливые дни твои, 
любезное отечество, я молился в пустыне, но братья мои гибнут…» — начал свою 
речь старец. Народ в едином порыве избрал Феодосия посадником. Марфа который 
раз не обманулась реакции горожан. Люди лобызали руки Феодосия, подобно детям, 
которые были несчастны в отсутствие отца. И снова новгородцы сами обрекли себя 
на гибель, и снова Марфа устроила им всеобщее пиршество, чтобы горожане забыли 
ужас поражения и воспряли духом.
       Но кольцо вражеской дружины все теснее сжималось вокруг Новгорода. 
Пришли страшные времена, в некогда хлебосольном городе начинался голод. Марфа 
ещё держалась, внушая жителям мысль что вот, дескать, придёт дождливая осень и 
москвичи потонут в обширных новгородских болотах, нужно только немного 
потерпеть. Но осень наступила тёплая и сухая, сама природа, казалось, 
обратилась против осаждённых. Не помогали ни моления Феодосия, ни раздача 
скудного пайка, ни долгие размышления Марфы у могилы мужа.
       Наконец ужасы голода обрушились на город со всей беспощадностью. Люди, 
особенно женщины, стали обвинять Марфу в несчастьях. Борецкая поспешила на 
Великую площадь, но измученный народ впервые не хотел слушать посадницу. Тогда 
Марфа прибегла к способу, отчегото столь любимому русскими властителями. Она 
упала на колени перед толпой и смиренно стала молить новгородцев о решительной 
битве. Некогда гордая, величавая, уверенная, она своим унижением произвела 
смятение в рядах горожан. Она смогла победить даже голодный бунт, смогла в 
последний раз подвигнуть новгородцев на защиту своих прав.
       Но чуда не произошло. Московский князь снова одержал победу и теперь уже 
окончательную. Прежде всего он объявил дрожащим от страха горожанам, что с его 
стороны мести никому не последует. Друзья поспешили обрадовать Марфу заявлением 
врага. В ответ посадница лишь язвительно улыбнулась.
       Когда московские дружинники ввалились в её дом, Марфа, как ни в чём не 
бывало, сидела с дочерью за прялкой, словно образцовая хозяйка. «Видите, что 
князь московский уважает Борецкую: он считает её врагом опасным!..» — 
засмеялась Марфа в ответ на угрозы.
       Мужественная женщина была казнена на Великой площади. Последними её 
словами, обращёнными к притихшим соотечественникам, были: «Подданные Иоанна! 
Умираю гражданкою новгородскою!» Она так и не смирилась, не простила горожанам 
слабости.
       А вскоре вечевой колокол сняли с древней башни и увезли в Москву. Народ 
долго шёл за скорбной процессией, словно провожал гроб с телом своего отца.
      
 ЕКАТЕРИНА МЕДИЧИ 
      
       (1519—1589)
      Французская королева с 1547 года, жена Генриха II. В значительной мере 
определяла государственную политику в период правления сыновей: Франциска II 
(1559—1560), Карла IX (1560—1574), Генриха III (1574—1589). Одна из 
организаторов Варфоломеевской ночи. 
       
      Об истории семейства Медичи написаны целые тома, но, пожалуй, самым 
прославленным представителем этого рода стала дочь герцога Урбино Лоренцо II — 
Екатерина, которой суждено было выше всех в своей семье подняться по лестнице 
общественного успеха. Без малого тридцать лет правила она самой влиятельной в 
XVI веке страной в Европе, с её именем связаны крупные события в истории, но на 
редкость мрачна и бессмысленна оказалась её женская личная судьба.