сурового внешнего мира. За окнами царит зима (что удалось передать талантливой 
художнице с помощью света), а в комнате, среди причудливых безделушек, духов, 
свечей — тепло и празднично. Как сильно не хватает в жизни человеку этого 
внутреннего покоя и удовлетворённости, порядка, без педантичности, просто 
естественного душевного порядка и здоровья.
       В 1910е годы, когда искусство декларировало ломаные линии и изломанные 
судьбы, в предчувствии катастроф, картина Серебряковой поразила современников 
своей детской непосредственностью и восторженностью перед будущим.
       Авторитетный критик и крупный художник Александр Бенуа писал о 
художнице: «Ныне она поразила русскую публику таким прекрасным даром, такой 
„улыбкой во весь рот“, что нельзя не благодарить её… Автопортрет Серебряковой 
несомненно самая… радостная вещь… Здесь полная непосредственность и простота, 
истинный художественный темперамент, чтото звонкое, молодое, смеющееся, 
солнечное и ясное, чтото абсолютно художественное…»
       Не станем подозревать Бенуа в пристрастности, но заметим, что молодое 
дарование приходилось критику родной племянницей. В доме, где выросла художница,
 горделиво отмечали: «В нашей семье все от рождения с карандашом».
       Действительно, дед Серебряковой Николай Леонтьевич Бенуа — профессор, 
председатель Петербургского общества архитекторов. Все его сыновья — художники, 
деятели искусства. Екатерина Николаевна, мать Зины, тоже училась в Академии. Да 
и по отцу нашей героине было от кого наследовать художнический дар. Евгений 
Александрович Лансере — известный русский скульптор, получивший признание не 
только на родине, но и за границей, был мастером малой пластики и с особенной 
любовью лепил лошадей. К сожалению, Зинаида почти не знала отца, он умер от 
туберкулёза в 1886 году, и воспитывалась она в семье деда, Бенуа.
       Девочка росла на редкость нелюдимой и замкнутой, что резко 
контрастировало с общительными, весёлыми домочадцами семьи Бенуа, зато в 
рисовании она проявляла недетское упорство и трудолюбие. Зинаида могла часами 
повторять на листе бумаги одну и ту же фигуру, предмет, добиваясь совершенства. 
По вечерам, когда каждый в большом доме занимался своим делом — читал, писал, 
готовил стол к ужину, — девочка рисовала ту или иную комнату. Летом, когда 
семья уезжала в деревню, Зинаида целыми днями работала над пейзажами, писала 
акварелью цветы и домашних животных. Её мало видели с книгой, она редко играла 
со сверстниками и не интересовалась учёбой. Такое самозабвение, несомненно, 
свидетельствовало о незаурядном даровании девочки, — попробуйте заставьте 
ребёнка заниматься постоянно какимто одним делом, если в нём нет внутренней 
потребности, внутреннего огня, который принуждает человека к творчеству.
       Зинаида рано научилась работать акварелью в дватри цвета, пользоваться 
размывкой, добиваться чистоты цвета и тона. Да и грех бы было талантливому 
ребёнку в семье, где жили интересами изобразительного искусства, не научиться 
секретам мастерства. Особенное влияние на становление Серебряковой оказал дядя 
Александр Николаевич. Энциклопедически образованный, он, казалось, знал о 
художниках и картинах все, он всегда имел своё мнение, был даже деспотом и свой 
вкус считал непогрешимым. Зинаида безоглядно поверила ему и покорно последовала 
в живописи за дядюшкой.
       Созданное вокруг Бенуа объединение «Мир искусства» стало для 
Серебряковой её художественными университетами. Александр Николаевич открыл в 
1890х годах Венецианова, почти забытого художника, и Зинаида со всей силой 
души отдалась изучению манеры этого мастера. Многие полотна Серебряковой 
напоминают картины Венецианова, да и Зинаида не намеревалась скрывать этого. 
Бенуа был настолько увлечён своим открытием, он с таким волнением рассказывал о 
художнике, о его этюде «Старая няня в шлычке», что Зинаида немедленно 
скопировала этот этюд.
       В молодости она много работала в имении Нескучное и по примеру 
Венецианова писала крестьянок, сельский труд, необозримые просторы полей и 
всегда с натуры, как учил её Бенуа. И хотя дядина школа, как видно, оказалась 
самой авторитетной для Зинаиды, были у неё и другие, официальные учителя — Осип 
Иммануилович Браз. У него художница проучилась два года. Известный портретист 
Браз мало занимался учениками, направив все свои усилия на заказы и заработки, 
и всё же в мастерской Браза Зинаида заметно усовершенствовала свой рисунок. 
Учитель ввёл специальный предмет «Копирование картин Эрмитажа», что позволило 
студентам не только изучить приёмы письма старых мастеров, композицию, колорит, 
но и вникать в суть творческого замысла художника.
       Осенью 1905 года в личной жизни Зинаиды произошли радостные перемены. 
Она по большой любви вышла замуж за Бориса Анатольевича Серебрякова, 
оканчивавшего Институт путей сообщения, и вместе с ним решила уехать во Францию,
 чтобы продолжать там изучение живописи.
       Париж начала века… Место паломничества многих деятелей искусства, Мекка 
художников. Наверное, для нашей героини это было самое счастливое время жизни — 
молодая, влюблённая, все ещё впереди: слава, главные художественные открытия и 
чтото неизвестное, заманчивое.
       Серебрякова попрежнему много работала, она уже не могла жить без 
карандаша в руках, это уже было вроде болезни. В Париже она освоила сложнейший 
нюанс живописи — движение, несколько изменилась и манера рисунка Зинаиды. На 
смену чёткой штриховке пришла более мягкая, контурная линия стала менее жёсткой.
 Однако если к импрессионистам Серебрякова отнеслась более благосклонно, то 
разного толка современные течения вызвали у неё резкое неприятие. Её сердце 
было навсегда отдано старым мастерам, древним скульпторам.
       Пребыванием в Париже закончилось, по существу, художественное 
образование Серебряковой. Впоследствии, когда её спрашивали о годах учения, она