ников. Гренадеры устремились в императорские апартаменты на втором 
этаже. Солдаты разбудили и арестовали Анну Леопольдовну и ее мужа Антона 
Ульриха Шетарди в своем донесении во Францию отмечал: «Найдя великую княгиню 
правительницу в постели и фрейлину Менгден, лежавшую около нее, принцесса 
[Елизавета] объявила первой об аресте. Великая княгиня тотчас подчинилась ее 
повелениям и стала заклинать ее не причинять насилия ни ей с семейством, ни 
фрейлине Менгден, которую она очень желала сохранить при себе Новая императрица 
обещала ей это» Миних, которого примерно в те же минуты невежливо разбудили и 
даже побили мятежники, писал, что, ворвавшись в спальню правительницы, 
Елизавета произнесла банальную фразу: «Сестрица, пора вставать!» Кроме этих 
версий есть и другие. Авторы их считают, что, заняв дворец, Елизавета послала 
Лестока и Воронцова с солдатами на «штурм» спальни правительницы и сама при 
аресте племянницы не присутствовала.
      Анна Леопольдовна с Антоном Ульрихом спустились из апартаментов на улицу, 
сели в приготовленные для них сани и позволили увезти себя из Зимнего дворца.
      Не все прошло гладко при «аресте» годовалого императора Солдатам был дан 
строгий приказ не поднимать шума и взять ребенка только тогда, когда он 
проснется. Около часа они молча простояли у колыбели, пока мальчик не открыл 
глаза и не закричал от страха при виде гренадеров. Кроме того, в суматохе 
сборов в спальне уронили на пол четырехмесячную сестру императора, принцессу 
Екатерину. Как выяснилось впоследствии, от этого удара она оглохла.
      Императора Ивана Антоновича принесли Елизавете, и она, взяв его на руки, 
якобы сказала – «Малютка, ты ни в чем не виноват!» Что делать с младенцем и его 
семьей, никто толком не знал. Так с ребенком на руках Елизавета поехала в свой 
дворец.
      Вернувшись домой, она направила во все концы города гренадер, в первую 
очередь в места расположения войск, откуда они привезли новой государыне 
полковые знамена. За всеми вельможами послали курьеров с приказанием немедленно 
явиться во дворец.
      К утру 25 ноября 1741 года были готовы форма присяги и манифест, в 
котором провозглашалось, что Елизавета I Петровна вступила на престол «по 
законному праву, по близости крови к самодержавным. родителям». Над этими 
документами потрудились канцлер князь A.M. Черкасский, секретарь Бреверн и А П. 
БестужевРюмин.
      Вызванные и построенные у Зимнего дворца полки принесли присягу. Солдаты 
прикладывались сначала к Евангелию и кресту, потом подходили к праздничной 
чарке. Под приветственные крики «Виват», залпы салютов с бастионов 
Адмиралтейской и Петропавловской крепостей Елизавета торжественно и чинно 
проследовала в свою резиденцию.
      28 ноября был издан второй манифест, в котором право дочери Петра I на 
российскую корону подкреплялось ссылкой на завещание Екатерины I Иван Антонович 
был объявлен незаконным государем, не имевшим «никакой уже ко всероссийскому 
престолу принадлежащей претензии, линии и права». Монеты с его изображением 
были изъяты из обращения, а множество листов с присягой на верность ему 
публично сожжены на площадях «при барабанном бое».
      
ПЕРЕВОРОТ ЕКАТЕРИНЫ II
      
      Россия. 1762 год 
      
      Со смертью императрицы Елизаветы Петровны в декабре 1761 года пресеклась 
династия Романовых Престол перешел к КарлуПетруУльриху, успевшему за короткое 
правление дать начало новой династии – РомановыхГолштейнГотторпов С именем 
голштинского принца, внука Петра Великого и Карла XII, связывалось множество 
надежд и беспокойств. В 1745 году великого князя женили на троюродной сестре – 
шестнадцатилетней принцессе Софии Августе Фредерике из мелкого княжества 
АнгальтЦербст. После принятия православия принцессе дали имя Екатерины 
Алексеевны.
      Переход трона к Петру III прошел спокойно – без попыток Екатерины этому 
противодействовать. Повидимому, свою роль сыграла беременность великой княгини 
– в апреле 1762 года у нее родился сын от Григория Орлова – будущий граф 
Алексей Бобринский.
      Уже через полгода после воцарения Петра общество было настроено против 
него. Духовенство выражало недовольство секуляризацией церковных земель, в 
результате по стране распространились слухи о пренебрежении царя основами 
православия, о том, как Петр III, громко смеясь, ходит по церкви во время 
службы, да и вообще собирается ввести в России лютеранство. Гвардия не одобряла 
планов императора отправить ее на войну с Данией. Промышленники выступали 
против запрета на покупку крепостных к заводам. Чиновников беспокоила 
непредсказуемость Петра. Да и дворянство, поначалу вознамерившееся 
отблагодарить его за Манифест о вольности сооружением золотой статуи императора,
 быстро поняло, что ничего хорошего от Петра ждать не приходится.
      Национальные чувства русских людей оскорбляло подчеркнутое благоговение 
императора перед прусским королем, недавним противником России, потерпевшим от 
русской армии сокрушительное поражение. Петр демонстративно ходил в прусском 
военном мундире, носил на груди прусский орден, а на руке – перстень с 
миниатюрным портретом Фридриха и гордился тем, что король сделал его 
генералмайором прусской армии.
      Екатерине Алексеевне приходилось нелегко. Французский посланник Бретейль 
писал. «Положение императрицы самое отчаянное, ей выказывают полнейшее 
презрение. И