ых сторонников. По словам Саллюстия, на этом собрании 
присутствовали представители как высшего, т. е. сенаторского, так и 
всаднического сословий, а также многочисленные представители муниципиев и 
колоний. Катилина старался воодушевить собравшихся, вновь обещая кассацию 
долгов, проскрипции богачей, государственные и жреческие должности. В 
заключение он заявил, что Писон, находящийся с войском в ближней Испании, и 
Публий Нуцерин в Мавритании разделяют все пункты его программы, как и Гай 
Антоний, который, судя по всему, будет вместе с ним, Катилиной, избран консулом.
 В Риме распространился слух о благосклонном отношении Красса к новому заговору.

      В ходе подготовки к выборам промотавшийся аристократ Квинт Курий, желая 
произвести впечатление на свою любовницу, сообщил ей, что он вместе с Катилиной 
готовит заговор, а от нее слух о намерениях Катилины и его окружения 
распространился по всему городу. Это и было, как считает древний историк 
Саллюстий, главной причиной, изменившей отношение знати к кандидатам. В 
результате Катилина вновь проиграл, а консулами на 63 год были избраны Цицерон 
и Гай Антоний.
      После поражения на консульских выборах на 63 год, Катилина начинает 
готовиться к консульским выборам на 62 год Правда, наряду с этим он вербует 
новых участников заговора, заготовляет оружие, снабжает деньгами Манлия, 
который должен был собрать войско в Этрурии
      Выступая перед своими сторонниками, он говорил – государство попало в 
полную зависимость от олигархов, а мы превращены в бесправную чернь; нам они 
оставили «судебные преследования и крайнюю бедность». Олигархи не знают, куда 
девать свои богатства, «между тем как у нас не хватает средств на самое 
необходимое»; «у нас дома бедность, вне дома долги». «Вот она, вот она ваша 
свобода, которой вы всегда жаждали», – говорил Катилина.
      Он действует в рамках закона, что заставляет Цицерона занимать 
выжидательную и осторожную позицию.
      Однако, чем ближе подходил срок новых выборов, тем напряженнее 
становилось положение. Речь шла о соревновании четырех претендентов Катилины, 
юриста Сульпиция Руфа, видного военачальника Лициния Мурены и Децима Юния 
Силана В ходе предвыборной кампании Сульпиций Руф снимает свою кандидатуру.
      Такой неожиданный оборот дела значительно повышал шансы Катилины. Но чем 
энергичнее он добивался консульства, тем более настойчиво распространялись по 
городу порочащие его слухи Говорилось, что он собирается привести на выборы 
сулланских ветеранов из Этрурии, что снова проводятся тайные собрания 
заговорщиков, что подготовляется убийство Цицерона. Дабы доказать, что ничем 
противозаконным он не занимается и, в частности, против Цицерона не злоумышляет,
 Катилина соглашается жить под наблюдением в доме Цицерона
      И всетаки дело доходит до открытого разрыва Катилины с сенатом. На одном 
из заседаний Катон заявил о своем намерении привлечь его к суду. В ответ на это 
Катилина произнес весьма неосторожную и «дерзкую» фразу: если, мол, попытаются 
разжечь пожар, который будет угрожать его судьбе, его благополучию, то он 
потушит пламя не водой, а развалинами
      Цицерон счел возможным перейти к более решительным действиям. На 
заседании сената 20 октября 63 года он поставил вопрос об опасности, угрожающей 
государству, и предложил в связи с этим отсрочить проведение избирательных 
комиций. На следующий день сенат заслушал специальный доклад консула о 
создавшемся положении, причем в конце доклада Цицерон обратился непосредственно 
к Катилине, предлагая высказаться по поводу предъявляемых ему претензий и 
обвинений К крайнему удивлению и даже возмущению присутствующих сенаторов, 
последний вызывающе заявил, что, по его мнению, в государстве есть два тела: 
одно – слабое и со слабой головой, другое же – крепкое, но без головы; оно 
может найти свою голову в нем, Катилине, пока он еще жив.
      После этого заявления Катилина демонстративно – а по словам Цицерона, с 
ликованием – покинул заседание сената. Впечатление, произведенное его словами, 
было, видимо, настолько велико, что сенаторы тотчас же вынесли решение о 
введении чрезвычайного положения и вручили консулам неограниченные полномочия 
по управлению государством. Это была крайняя мера, к которой в Риме прибегали 
лишь в исключительных случаях.
      Через несколько дней после этого заседания были все же созваны 
избирательные комиции. Откладывать их на еще более поздний срок уже не было 
возможности, зато Цицерон постарался сделать все, чтобы оправдать декрет сената 
о чрезвычайном положении. Марсово поле, на котором происходило собрание, было 
занято вооруженной стражей. Сам консул, желая подчеркнуть грозившую лично ему 
смертельную опасность, явился на выборы в панцире платах. Однако выборы прошли 
спокойно. Катилина снова был забаллотирован; консулами на 62 год избрали Децима 
Юния Силана и Луция Лициния Мурену. Таким образом, четвертая по счету попытка 
Каталины добиться консульства законным путем снова окончилась провалом.
      И только теперь Катилина вступает на иной путь борьбы. Он собирает 
заговорщиков и сообщает им, что намерен лично возглавить войска, собранные в 
Этрурии одним из его наиболее ярых приверженцев – Гаем Манлием. Два видных 
участника заговора заявляют о своей готовности завтра же расправиться с 
Цицероном. Но покушение это не удается: предупрежденный осведомителями, Цицерон 
окружил свой дом стражей, а заговорщикам, когда они явились к нему с утренним 
визитом, было отказано в приеме.
      8 ноября было снова собрано экстренное заседание сената, в котором вместо 
обычного доклада Цицерон выступил с эффектной речью. Это была первая речь 
против Каталины, первая Катилинария Консул говорил о том, что если Тиберий 
Гракх был уб