национального характера американских негров, в котором, несмотря на горести и 
тяготы несправедливой судьбы, сохранялось неуемное жизнелюбие: печальные, 
щемящие душу «Опозорь имя свое», «Плачущая Мэри», «Иногда я чувствую себя 
сиротой», «Прощай, прощай!», «Исчезни», «Двигайся медленнее, чудесная 
колесница», «Никто не знает, как мне тяжело», «Водонос» – и 
возвышенноторжественные, исполненные веры в лучшую участь «Всякий раз, когда 
на меня нисходит озарение», «Я знаю, что Господь возложил на меня руки свои», 
«Иисус готов к битве под Иерихоном», «Спустись на землю, Моисей».
      Исполнением последнего спиричуэла начал Поль Робсон свой концерт. Уже 
около полуночи находчивый Джеймс Лайт догадался погасить свет в зале, и только 
тогда утомленные певец и пианист смогли покинуть сцену.
      Ранним утром следующего дня донельзя возбужденный Ларри ворвался в 
комнатушку Робсонов, победно размахивая пачкой свежих газет. Не обращая 
внимания на слегка опешивших от такого вторжения Эсси и Поля, он громко 
зачитывал выдержки из газетных рецензий:
      – «Пение Поля Робсона не поддается описанию. В его голосе слышатся удары 
гигантских колоколов». А здесь, кажется, и обо мне: «Мистер Браун – мастер 
своего дела». Вынужден согласиться с музыкальным обозревателем «НьюЙорк уорлд».
 Далее следует авторитетная «НьюЙорк таймс». Не буду подвергать скромность 
Поля серьезному испытанию и опущу чрезмерные, на мой взгляд, похвалы в его 
адрес. Зачитываю только ключевую фразу: «Пение одного человека выражает муки и 
чаяния целого народа». Каково? А критик из «НьюЙорк ивнинг пост» сравнивает 
тебя с великим Шаляпиным. Не смущайся, сравнение, честно говоря, 
преждевременное, но считай, что тебе по крайней мере указали верное направление.

      5 января 1926 года концертом в ньюйоркском Таунхолле начались гастроли 
Робсона по Америке, организованные «Бюро Джеймса Б. Понда». С большим успехом 
поет молодой певец в Филадельфии, Балтиморе, Чикаго. Критик Гленн Диллейд Ганн 
отмечает в февральском номере «Чикаго гералдэкзаминер»: «Я слышал лучший из 
негритянских голосов и один из великолепнейших басов мира. Те, кому 
посчастливилось попасть вчера вечером в „Оркестрхолл“, когда там состоялся 
первый чикагский концерт Поля Робсона, подтвердят, что я не преувеличиваю».
      Так благодаря Робсону негритянская музыка вышла на большую эстраду. Ее 
могли слышать не только черные, но и белые. Сам певец сказал: «Мой народ в 
мечте о лучшем будущем создал сотни песен… теперь я песнями буду бороться за то,
 что считаю святым делом своей жизни…»
      Начиная с середины 20х годов певец много времени проводит в Англии. 
Робсон пишет:
      «Начав свою артистическую деятельность в качестве концертного певца и 
актера в Соединенных Штатах, я, как и многие другие негритянские артисты, 
отправился за границу прежде всего для того, чтобы работать там по своей 
профессии. Если в настоящее время в Соединенных Штатах возможности работы для 
негритянских артистов все еще весьма ограниченны, то тридцать лет назад дело 
обстояло во много раз хуже. После нескольких поездок за границу я решил 
остаться в Европе и поселился в Лондоне. Причина была та же самая, которая в 
течение многих лет побуждала миллионы негров переселяться с юга США в другие 
районы страны. Только мне в Лондоне жилось несравненно лучше, чем неграм с 
Миссисипи в Чикаго.
      О моем успехе в Лондоне уже писалось. Я достиг его благодаря тому, что в 
Англии у меня были для этого все возможности. Но речь пойдет не о том. Конечно, 
мне было приятно, что я смог занять заметное место в театре, кино и стать 
популярным концертным певцом, пластинки которого пользуются успехом. Еще 
большее удовлетворение я испытывал от дружественного приема, который я встречал 
в английском обществе. Вначале это было преимущественно «высшее общество» – 
люди, которые покровительствовали искусству и составляли основную часть публики 
в концертных залах. Так я оказался среди самых аристократических кругов. Здесь 
я был «принят», выражаясь старомодным языком, который в Англии все еще в обычае,
 как джентльмен и как «ученый муж». Образование, полученное мною в университете 
Ратжерса, и моя склонность к исследовательской работе придавали мне в Англии 
больший вес, чем в Америке, где чековая книжка ценится выше, чем ум, и где 
людей науки часто не принимают всерьез, а то и подозревают в «подрывной 
деятельности»».
      С большим интересом певец следил за положением дел в 30е годы в СССР, 
мечтая встретиться с советскими людьми. Поль даже начал изучать русский язык. В 
1934 году Робсон впервые приехал в Москву. И он не разочаровался в первой 
стране Советов. Более того, Робсон навсегда полюбил страну, где ощутил себя 
полноценным человеком.
      Конец 30х годов певец проводит в концертных поездках по Испании, США, 
Канаде, Англии. Свои концерты Робсон превращает в антифашистские демонстрации. 
Вместе с песнями американских негров звучат песни других народов и так 
полюбившиеся ему советские песни: «Широка страна моя родная», «Любимый город», 
«Полюшкополе».
      Из Европы он возвращается на родину в конце 30х годов как триумфатор. С 
успехом выступает с самых больших эстрад. Тысячи и тысячи рабочих проделывают 
порой сотни километров, для того чтобы послушать его пение, побеседовать с 
Большим Полем, как они его называют. Напетые им пластинки идут нарасхват. 
Владельцы радиокомпаний считают весьма выгодным включать его выступления в 
программы концертов. Большой Поль – любимый гость в индустриальных городах, на 
рабочих окраинах.
      В годы Второй мировой войны певец приветствует успехи Советской страны.